— Не слышал, чтобы подобному в монастыре учили, — усмехнулся он. — Чтобы от поцелуя… Продвинутый курс?

Я тут же замотала головой, заливаясь краской. Генерал широко улыбнулся, и я ошарашенно на него уставилась. Та самая улыбка, которую, как мне казалось, никогда больше не увижу.

Именно так Альваро мне улыбался, когда десять лет назад провожал меня в деревню и старался приободрить.

Тогда он рассказывал про знакомую лекарку, которая меня обязательно приютит и научит своему искусству. А ещё он шутил и болтал без остановки, и даже умудрялся отвлечь меня от мрачных мыслей о пожаре.

Он был тогда таким весёлым и добродушным! И сейчас, в чертах его сурового обветренного лица из-за улыбки проступил образ того самого молодого воина, о ком я ни на день не забывала, мечтая, что он придёт и заберёт меня из крылатого монастыря.

Альваро наклонился и снова меня поцеловал, так же требовательно, но при этом медленнее, будто старался распробовать. Он уложил меня на постель, не отрываясь, лаская мои губы настойчиво, и в то же время чутко.

Я таяла от поцелуя, и тут он отстранился, навис надо мной. Снова серьёзный, даже мрачный, стянул с себя рубашку через голову, отшвыривая её прочь. Я аж забыла как дышать, едва взглянула на его могучее рельефное тело.

Альваро провёл обеими ладонями по моим бёдрам, животу, груди. Взялся обеими руками за ворот платья и разорвал его. Ткань трещала, а я лежала, замерев, глядя как он разрывает платье, пожирая глазами моё тело.

Сосредоточенный, мрачный, Альваро стискивал зубы так, что по чисто выбритым щекам ходили желваки, и отбрасывал лоскуты в сторону, пока не обнажил меня полностью.

Он положил ладони мне на бёдра, разводя их в стороны, пристально глядя на моё лоно, и от его взгляда оно запульсировало, сжимаясь, я почувствовала, как вытекает влага.

Вдруг стало стыдно от того, как я лежала перед ним, я покраснела, попыталась прикрыться руками, и он впился взглядом в моё лицо.

— Ты всё ещё можешь меня остановить, Лейла.

Я молчала. А потом медленно убрала подрагивающие руки в стороны.

Альваро резко втянул воздух, глядя на мои руки. Придвинулся ближе, взял их в свои ладони и поцеловал пальцы. Сжал их, разводя в стороны, наклонился и припал губами к моему лону.

Да что же это, как же… Я выгнулась всем телом, но Альваро перехватил мои запястья, надавил предплечьями на бёдра, широко их развёл и втянул жадным ртом складки, раздвинул их языком, обвёл вокруг невыносимо чувствительной точки, и я громко застонала, когда он вобрал её губами.

То что, он делал со мной… Сладостно, тягуче, запретно.

Я выгибалась, то и дело содрогалась в сладких судорогах, но генерал лишь замедлялся, пережидая, когда я утихну, и снова впивался в моё лоно твёрдыми губами. Я стонала, кричала.

Иногда просила остановиться. Тогда он замирал, поднимая голову с блестящими от моего сока губами, пристально глядя на меня. Я тут же начинала умолять продолжить, пока снова не выгибалась от умелых ласк.

Когда я снова выгнулась от особенно сильной разрядки, Альваро покрыл поцелуями мой живот, вытер об него губы. Прикусил сосок, сжимая пальцами второй. Быстро скинул с себя брюки. Я уставилась на его подрагивающий крупный член.

Нахлынули воспоминания об обучении в монастыре. Когда мне исполнилось девятнадцать, меня с ровесницами начали учить ублажать мужчину.

Наставница ворчала, что всё равно мы все сбежим и станем блудницами, поэтому убеждала учиться как следует. Мы брали в руки деревянные члены и учились их ласкать пальцами и ртом.

Снова покраснев и вспомнив шуточки подруг, я всё же потянулась рукой к Альваро. Прикоснулась пальцами к напряженному стволу, невольно сравнивая с деревяшками из монастыря. Какой же он огромный! Длиннее самого большого, который называли великаном.