– Меня зовут Евгения Охотникова, – протянула я удостоверение и договор, – из этих документов следует, что я представляю интересы Романа Полянского и имею право затребовать все материалы дела для ознакомления. Также мне необходим от вас документ, позволяющий получить пропуск для посещений задержанного в СИЗО.

– Из Тарасова? – Старлей покрутил корочку адвоката. – А что в Ростове юристов не осталось? Или госпожа Полянская решила бросить в бой все возможные силы? Значит, репутация у вас должна быть определенная.

– Если желаете, можете навести справки. Телефончик дать?

– Благодарю, у меня свои источники.

– Как желаете, – я повела плечом. В полицейском управлении Генка всегда организует мне прикрытие. А если вдруг «источник» старшего лейтенанта окажется способным копать глубже, что ж, на здоровье. В послужном списке Евгении Охотниковой нет фактов, порочащих ее репутацию.

– Ладно. Вы можете ознакомиться с материалами дела. Но только в моем кабинете, – нехотя проговорил старлей, – разрешение на свидания с подследственным тоже выпишу, в конце рабочего дня. У меня куча дел в производстве и писанины – море, зашиваюсь.

– Прежде чем создавать мне препятствия в работе и вызывать праведный гнев, обратитесь, Илья Петрович, к своему источнику, – ласково улыбаясь, выдала я совет, открыла папку и углубилась в чтение материалов дела.

Никоненко некоторое время бесцельно слонялся по кабинету, садился, перекладывал на столе пару бумажек, снова вставал. С озабоченным видом рылся в огромном полупустом сейфе. Я внимательно изучала протоколы, исподволь наблюдая за маневрами старлея. Наконец он не выдержал, пробормотав, что вернется через пару минут, выскочил из кабинета.

Через некоторое время я закончила читать протоколы допросов, проделала парочку полезных манипуляций и мысленно подвела итог. Роман свою вину отрицал. Говорил, что тело обнаружил случайно и наклонился, чтобы помочь, хотел прощупать пульс, перевернул. Потом, когда понял, что девушка мертва, начал кричать и звать на помощь. В полицию позвонил кто-то из преподавателей. Следователь зафиксировал в протоколе, что Полянский передвигал тело, и усматривал в этом порыве скрытый мотив. И даже тот факт, что полицию вызвали не сразу, а через двадцать минут после того, как поднялся переполох, был истолкован как свидетельство злого умысла Романа Полянского.

В протоколе места происшествия было зафиксировано следующее: «Тело девушки обнаружено лежащим на спине. Судя по странгуляционной борозде, погибшая была задушена. (Предположительно, веревкой или тонким поясом.) Смерть наступила несколько часов назад. Все предметы одежды погибшей на месте, находятся в порядке, что позволяет предположить отсутствие сексуального насилия или борьбы. Рядом с телом обнаружена дамская сумочка из коричневого материала, похожего на кожу. Опись предметов и протокол опознания матерью потерпевшей прилагается». Так, а это уже интересно: «На одежде потерпевшей обнаружен волос пшеничного цвета, средней длины. Предположительно, принадлежащий подозреваемому. Образец отправлен на дальнейшее исследование».

Я внимательно просмотрела все материалы дела и уже начала томиться от безделья, когда в кабинет вернулся Илья. Он, странно косясь, аккуратно обошел меня, молча уселся за свой стол, достал бланк и стал заполнять.

– Вот, – старлей достал из верхнего ящика печать, шлепнул по бумаге и протянул мне, – пропуск в СИЗО.

– Спасибо. Я так понимаю, волосок с трупа девушки – это ваше единственное доказательство?

– Экспертиза подтвердит, что он принадлежит Полянскому.