Но, судя по вечно обеспокоенным лицам фуражиров, по их непрестанной ругани и нервным смешкам, осада должна была вскоре закончиться. Королевское войско, отступая, подгребло под себя все припасы. Словом, не сразу угадаешь, кому пришлось хуже – захватчикам или осажденным. В столице мерли от кровавого поноса, в лагере чужан зверели от голода. И лишь женщин и на той, и на другой стороне оказалось предостаточно, что, разумеется, не способствовало поддержанию воинского духа. А потому Кьяртан, предводитель военного союза чужан, торопился – и весьма.

Брат его Армед также не знал покоя. Не сомневался, что, если войско бесславно повернет назад, за провал кампании ответит именно он, Армед. Во-первых – как заваривший всю эту кашу; во-вторых – как полукровка; и в-третьих – как младший брат и прямой наследник Кьяртана. И Армед всерьез занялся спасением своей жизни.

Ночь накануне решающего штурма Сайнем, бывший Маг Солнца, провел с Аин, сестрой Армеда. Молодая чужанка была стройной и гибкой, как водоросли в речном потоке; а тело под ладонями казалось удивительно мягким, словно бы и вовсе без костей. Перед свиданием она помазала розовым маслом за ушами, под грудью и в пахах, но все же ее собственный острый дразнящий запах пробивался сквозь благовония и щекотал ноздри Сайнема. Волшебник в тот вечер сближался с нею много раз, пока не истощил полностью свои силы. Чужане (кроме тех, что собрались на военный совет) предавались тем же забавам, и Сайнему казалось, что он теряет себя, растворяется в огромном, рычащем, стонущем в судорогах страсти, обреченном на смерть существе.

Около полуночи, оставив спящую возлюбленную, он вышел из палатки и, пожевав рвотный корень, очистил свой желудок. Затем взял ковш, подошел к припасенной заранее бочке с дождевой водой и долго мылся, стуча зубами от холода. Потом вернулся в палатку, достал из кожаного мешка две щепки с начертанными на них рунами, уколол ножом палец и окрасил руны собственной кровью. Потом разбудил Аин.

– Тебе пора уходить, – сказал он на языке чужан. – Скоро сюда придет твой брат.

– Позволь мне остаться, – попросила девушка.

Сайнем потер переносье, потом улыбнулся.

– Ладно, оставайся, – согласился он. – Может, тебе и не вредно будет кое-что про меня узнать. Только оденься быстрее.

Девушка накинула длинную рубаху из окрашенного охрой льна и подбитый мехом плащ и пересела на правую – женскую половину шатра.

Сайнем одеваться не стал.

Немного погодя полог палатки откинулся, вошли Армед, его побратим и телохранитель Гейр и пленный – один из младших офицеров королевской армии. Армед, увидев Аин, удивленно поднял брови, но не сказал ни слова.

– Ты готов? – спросил он Сайнема.

– Ты, я вижу, тоже, – ответил тот.

Армед кивнул.

– Нам надо торопиться. Тебе обязательно говорить с этим таори-мертвяком?

– Обязательно. Ты услышал что-то важное на совете?

– Пожалуй. У таори в крепости есть подземный ход к реке. – Армед заметил, как дернулось лицо офицера, и расплылся в улыбке. – Он заканчивается в этой их священной роще, почти у самого берега. Завтра, когда все будут на стенах, большой отряд пройдет по тому ходу и возьмет южную башню. Тогда мы перестреляем всех мертвяков сверху, как цыплят.

– Хорошо, похоже, это пойдет. – Сайнем повернулся к офицеру и заговорил на языке Королевства: – Если твое лицо не лжет – значит, ты нас понял. Если ты нас понял – значит, мы должны тебя убить. Но если ты согласишься стать гонцом князя Армеда, я смогу вымолить у него пощаду для тебя. Клянусь, что послание князя принесет Королевству только благо. Что скажешь?