– Да эта пустышка нас всех за пояс заткнёт, – вздохнула другая.

– Ты не обижайся на этих дурёх, Габриель, – Рына похлопала меня по плечу, чуть не уронив, Унрек вовремя поддержал. Кажется, я понимаю, почему её все так боятся. Если от её дружелюбия ноги не держат, то что будет, если она рассердится? – Сами себя наказали. Только я не поняла – почему ты у нас и почему в мужской форме?

– Среди защитников девочек никогда не было, сами знаете, вот и формы женской не нашлось. И в мужское общежитие её не поселишь, да там и мест нет свободных. Вот к вам и поселили.

– Всё когда-нибудь бывает в первый раз, – Рына пожала плечами. – Про орчанку-проклятийницу прежде тоже никто не слыхал, а вот она я. – В толпе девушек послышались вздохи. Кажется, они рады были бы и дальше о таком феномене не слышать. Но как только Рына повернулась к ним, вздохи тут же стихли. – Итак, кто смелый?

– Я спотыкач наслала, – вперёд шагнула брюнетка, коса которой была свёрнута в пучок.

– Снять сможешь?

– Смогу.

– Так, а ну-ка, все кругом и шагом марш до той стены и обратно.

Когда девушки покорно выполнив приказ командирши, определились ещё две жертвы. Уж не знаю, что брюнетка сделала, она молчала и руками не махала, но вскоре она и две остальных неудачницы уже бодро маршировали по коридору.

За это время подтянулись ушедшие «богатые», каждая вложила в ладонь Рыны по небольшому мешочку, та передала их Нирии.

– Должна им будешь. Пойдёшь к зельеварам, и чтобы к вечеру ни на одной пятен не осталось, поняла?

– Поняла.

– Сама виновата, нельзя пользоваться проклятьем, которое снять не можешь!

– Мне казалось, проклятиями вообще пользоваться нельзя, – тонко улыбнулся Унрек.

– Это если попадёшься, красавчик, – улыбка Рыны была гораздо шире. – А вот и наши прослабленные ковыляют. Признавайтесь, которая из вас наслала на новенькую понос?

– Рына! – взвыла одна из «прослабленных». – Здесь же парни!

– А что, парни по нужде не ходят, что ли?

– Рына! – на это раз воскликнули почти все. Правда, в голосе девушек слышалась явная безнадёжность, кажется, они понимали – её не перевоспитаешь.

– Что Рына, я скоро тридцать лет как Рына. Лучше признавайтесь, кто додумался зеркальщика проклинать, – и в меня ткнули пальцем.

– Я не знала, что она – зеркальщик! – воскликнула та, что убегала в сторону комнат «платников».

– И никто не знал, дурында. Говори, как снимать проклятье.

– Оно одноразовое. Правда! – с испугом глядя на двух своих жертв, поклялась «платница».

– Смотри, а то я быстро тебе косюльки-то повыдергаю, – пригрозила одна из пострадавших. А я снова едва сдержала смешок. У «платницы» и правда были «косюльки» – по-другому эти светло-русые крысиные хвостики и не назвать.

– А можно уже пойти мыться? – почти простонала пострадавшая от блох, чухаясь спиной об выступающий угол коридора возле гостиной.

– Да кто тебя держит? Только имей в виду, уйдёшь сейчас – и можешь остаться с висящим на тебе проклятием, о котором даже не догадываешься.

– Нет уж, я лучше потерплю!

– Я проклятье наслала, – подняла руку, словно примерная ученица, одна из девушек. В отличие от остальных, на ней вместо платья был длинный красный халат. – Заикаться, отвечая урок.

– Снять сможешь?

– Смогу. С себя уже сняла. С кого ещё? – деловито поинтересовалась девушка.

– Эээ… А и правда, как узнать-то? До урока ж не узнаешь!

– Жонкилия, если я из-за тебя двойку получу!..

– Цыц, – отмахнулась Рына от возмутившейся ведьмы. – Уроки у нас общие, ну, заикнётесь разок, Жонкилия тут же снимет. Снимешь же?