Ты молчишь.

– Мы тогда из-за этого крупно повздорили, – продолжает Велин, – но теперь мне начинает казаться, что он был прав. Боюсь, когда-нибудь тебе понравится отсекать от себя все, что причиняет боль. Если это произойдет, ты изменишься и никогда не сможешь стать прежней. Не делай этого, Эсме, прошу! Когда дела пойдут плохо и очень-очень захочется решить все одним махом, ты вспомни о нашем разговоре… особенно если меня не будет рядом…

Ты пообещала ему, помнишь?

Пробуждение было не из приятных, но этого следовало ожидать.

Голова болела не так сильно, как после пяти бессонных ночей, и Эсме попыталась привести в порядок расползающиеся мыслеобразы, которые на сей раз больше напоминали улиток, чем рыб, и двигались соответствующим образом. Когда это почти удалось, она открыла глаза и осторожно приподняла голову.

Взгляд «Невесты» тотчас сосредоточился на ней – он больше не был враждебным, но все-таки оставался настороженным. Из иллюминатора лился мягкий розоватый свет – это рассвет или закат? Эсме понятия не имела, сколько времени прошло.

Кристобаль Крейн сидел на сундуке в очень неудобной позе – вытянув длинные ноги к двери, облокотившись о переборку – и дремал. Впрочем, он почти сразу проснулся, откинул свесившиеся на лоб длинные волосы и заметил с улыбкой:

– Вы испортили платье весьма экстравагантным образом, Эсме!

Тут только она сообразила, что одета в длинную рубаху явно с чужого – капитанского? – плеча. Ей захотелось провалиться сквозь землю.

– А что я должен был делать? – магус виновато развел руками. – Вы же шлепнулись на колени прямо в лужу крови, а потом прижимали Кузнечика к груди… оно промокло насквозь. Уж извините…

«Кузнечик!»

Эсме тотчас обо всем забыла и требовательно спросила:

– Кузнечик, что с ним? Он… жив?

– Жив-здоров и уже занялся стиркой, – усмехнулся капитан. – Он очень живучий. Правда, говорит пока с трудом, очень хрипло.

– Я так и знала, что где-то допущу ошибку. – Эсме потупилась. – Я…

– Бросьте. Вы чуть было не пожертвовали собой, спасая юнгу на пиратском корабле, – перебил магус. – Знаете, сколько времени вы провели без сознания? Без малого четверо суток. Вся команда ходит на цыпочках – только и разговоров, что о здоровье целительницы.

Эсме покраснела еще сильнее.

– Капитан, я даже не знаю, что сказать…

– А ничего говорить не надо. Впрочем… у вас, верно, есть вопросы? Прошу, я весь внимание.

Целительница призадумалась. В самом деле, о чем она может спросить пирата, пока тот в настроении беседовать? Она прикрыла глаза и сквозь ресницы увидела: у ног капитана сгустилось черное пятно, от которого тянулись тонкие нити, опутавшие тело Крейна, словно щупальца кракена.

«Невеста» не оставляла их ни на миг.

– Что такое хакке? – спросила Эсме. – Отчего фрегат так его боится?

Крейн вздохнул и ответил вопросом на вопрос:

– Вы знакомы с трудами Синфы о средоточии разума?

– Конечно… – растерянно проговорила целительница. – Но откуда вы о них знаете?

– У меня было много свободного времени и большая библиотека, – пират небрежно махнул рукой. – Раз вы их читали, мне легче будет объяснить. Так вот, у фрегата, как и у человека, имеется некое средоточие разума, только у нас оно расположено в черепе, а у фрегатов – у основания грот-мачты. Как по-вашему, отчего?

Эсме пожала плечами.

– Возможно, это самое безопасное место?

– Почти правильно, – Крейн улыбнулся. – Это место недосягаемо для таранного удара. Но вот человеку показалось неправильным, что фрегат, по сути, неуязвим – ведь если средоточие разума не повреждено, корабль рано или поздно восстановит любое повреждение, – и тогда было создано