Мгновение, и де Горт справился и с нижними юбками, задрав мне их чуть ли не до подбородка.

— Сделаешь это, и я тебя возненавижу! Придумаю, как отомстить. Найду способ и…

Но он меня, кажется, больше не слышал. Ещё одно резкое, грубое движение пальцев, и ткань панталон жалобно затрещала. Я снова дёрнулась, вкладывая в этот рывок всю свою ярость, прошипела сквозь зубы:

— Ненавижу! — и почувствовала уже знакомый холод, пробежавший по коже.

Я снова таяла, блекла, истончалась, становясь прозрачной.

Никогда бы не подумала, что так будет, но сейчас я была рада, ну прямо-таки безумно счастлива нежданно-негаданно нагрянувшему испытанию.

Выражение лица де Горта надо было видеть. Кажется, степень свирепости в нём достигла максимальной отметки. Того и гляди рванёт, но я этого, увы, не увижу. А к тому времени, когда вернусь, надеюсь, этот ревнивец уже пропсихуется и в себя придёт.

Он замер над оседланной мной, прожигая яростным взглядом. Приподнявшись на локтях, продолжая таять, я издевательски сказала:

— Боюсь, милорд, вам придётся самому удовлетворять свои плотские нужды. Ничем не могу помочь, долг зовёт. А вы пока найдите себе какую-нибудь служанку и с ней развлекайтесь. Вы ведь у нас не порченый, вам можно, сколько угодно. А меня ждёт испытание.

Аста ла виста, детка, адью и аревуар. В общем, счастливо оставаться, господин Мудак!