– Я обыкновенный владелец заводишки. Кому я нужен?

– Ты, – опирается генерал, пьяно хохотнув, – никому… А твой «заводишко» мечтают прибрать к рукам с советского времени. Мы ведь с тобой знаем, что ты там не только алюминий льешь? Не рискуй из–за бабы.

– Я больше рискую, постоянно вытаскивая её из дерьма. Будет гораздо безопаснее привязать её к себе.

– А её ты спросил?

– Она давно согласна, – хмыкает Борис. – Её попытки быть независимой лишь это подтверждают

Генерал пожимает плечами. Он своё слово сказал. Теперь только надеялся, что у Бориса голова на плечах, а не ниже…

Именно в этот момент в кармане пиджака Бориса звонит телефон.

– Борис… Александрович… – блеет в трубку охранник квартиры. И Борис напрягает скулы, дергает кадыком. Сука...

– Короче…

– Нина Леонидовна ушла и кота нет.

– Не понял… – поднимается Борис с кресла и, кивнув усмехнувшемуся генералу, шагает к выходу.

– Ты где был?

– Да здесь. Она сказала, что ей плохо, потом начала раздеваться, а потом... Я очнулся.

– Не объясняй, – шипит Борис и бросает трубку.

Звонит Ивану и выговаривает, что его найденная охрана ведется на малейший женский обман. Он отправляет людей на квартиру, а сам гонит в аэропорт. И только возле здания задумывается, что на месяц можно перевести дела в Новосибирск.

Надо отдать Нине должное, своими чарами она начала пользоваться на полную катушку. Что повлечет за собой новые проблемы…

А значит пора её сажать на привязь. Чтобы объяснить сучке, где её законное место.

И только мысль не дает покоя.

«Что она такого нашла, что сделала ноги?», – только и подумал Борис уже предвкушая, как будет её наказывать.

12. Глава 12.

*** Нина ***

Врать родителям нехорошо. Это я поняла давно. Помню последствия. Но мне не было стыдно, когда по приезду из Москвы я врала насчет Ульяны… От Бориса я так и не услышала подробностей, но врать бы он не стал.

Я хотела, чтобы еще немного в маме и папе жила вера в лучшее. Чтобы хоть еще несколько месяцев они пожили надеждой на воссоединение семьи.

Но вот о детективе и девушках, которых он вез работать, я рассказала в подробностях. Только в своем спасении не упомянула Бориса.

Это тоже вранье во благо. Не хочу их волновать. Да и судя по прошедшему времени, мой побег его не сильно–то волнует.

День. Два. Три. Неделя.

Сначала я тряслась осиновым листом, даже если видела похожую машину или мужчину в костюме.

Новый год прошел под печатью тревоги, что сейчас ворвутся его люди и все испортят. Но день сменялся днем. Виктор обживал новое место, а я успокаивалась.

Снова вернулась к работе Снегурочки, после Рождества успокоила Женю, которую бросил Шолохов. И только потому, что в дом его Женя не пускала. Решила поиграть в недоступность, а ему это не понравилось. А еще я пару раз сходила на свидание с Толиком. Дала ему себя поцеловать. Специально, словно зная, что Борис смотрит. Пусть видит, что я выросла и могу жить без него. Пора двигаться дальше. Потому что Борис должен оставаться воспоминанием о болезненной любви, но не более.

Так будет лучше для всех.

А еще предстояло дать понять Шолохову, что я никакая ни сабмиссив, и все его поползновения бессмысленны и будут отклонены.

В моей жизни уже был один властный герой, теперь я хочу строить ее сама.

– Уверена, – смеется над моими словами Шолохов, по привычке зажав меня в углу. В самый первый день учебы. – Я соскучился…

– Полностью, – жалась я к стене и надеялась, что в укромном уголке кто–то появится, и Шолохов струсит. – Мне нравится обычные романтические отношения. Прогулки под луной. Сомневаюсь, что вы на них способны.