– Да ты везунчик. Мало того, что я свалилась именно в эту щель, так ещё и рана не опасная.

На самом деле любое проникающее ранение в живот опасно априори, но тут парню нереально повезло: оружие распахало бок, однако внутренних органов не задело. По сути, зашивания достаточно. И волшебный скальпель в моих пальцах, откликаясь на мысли, преобразился в хирургическую иглу.

Заминка вышла с повязкой. Синева, свободно превращавшаяся и в нить, и магический аналог перчаток, становиться бинтами категорически отказывалась. Как я ни билась, как ни представляла желаемое, ничего не происходило. Пришлось изворачиваться. Я окончательно избавила парня от рубашки, быстро нарезала скальпелем полоски ткани. Получились, наверное, не совсем удачно, но меня устроило. Теперь главное тщательно очистить и дезинфицировать.

– Ну, ёжики.

Я устало села на пятки, выдохнула, бездумно глядя перед собой. Ладонь кольнуло, скальпель втянулся в руку, но сил удивляться чудесам уже не было.

В голове было пусто. С того момента, как я оказалась вне тела, меня не покидало ощущение, что я вижу слишком яркий, сюрреалистический затянувшийся сон. Сейчас, именно сейчас, когда я справилась, закончила, почувствовала приятную усталость после напряжения, на меня навалилось окончательное понимание, что всё происходит взаправду.

Пациент застонал, приходя в себя. Ресницы дрогнули.

– С добрым утром, – хмыкнула я.

Парень резко открыл глаза, в его взгляде отразилось узнавание.

Я же потёрла кончик носа. Первую помощь я оказала. А дальше? Хорошо бы у парня кто-то был. Передать весточку и сплавить с рук на руки – самое простое. А если никого не окажется? Волоком тащить из леса? Не под корнями же оставлять, а сам он вряд ли встанет, да и нельзя ему напрягаться, швы могут разойтись.

– Почему я жив? – прохрипел он, не сводя с меня глаз.

Странный.

– Даже не знаю, что сказать. А с чего тебе умирать? – озадачилась я.

– Хотя бы с того, что с такими ранами, как у меня, не живут. И я помню, у тебя был нож.

Я пожала плечами:

– Не преувеличивай, царапина. Тебя убивал кто-то косорукий, лезвие прошло вскользь. То есть… не царапина, конечно, но я рану обработала, кровотечение остановила. Не тревожить, дать зажить, и всё будет в порядке, – самое время спросить, кого позвать на помощь, передать сообщение и забыть о проблеме. Своих хватает.

Парень продолжал хмуриться, уверенности в его тоне поубавилось, зато командный тон остался:

– Не ври. Как ты могла меня лечить, если я точно помню синеву магии смерти?

Надоело.

– Ты очнулся, жив? Что тебя не устраивает? – я поднялась на ноги, угостила его взглядом свысока. – Так, я девочка слабая, а в лесу ты загнёшься. Что будем делать? Вариант первый. Устраиваем тебе лежанку из лапника, – мельком оглядевшись, я убедилась, что ели вокруг растут. – Вариант второй, ты говоришь, кого и как я могу позвать на помощь.

– Думаю, третий. Ты отведёшь меня к себе домой и вылечишь.

– О? Я по-твоему ездовая лошадь?

– Ты!

Кажется, парень непростой, привык к иному обращению. Ну да, здесь же короли водятся, аристократы, а я… Надеюсь, благодарность за спасение перевесит обиду. Извиниться? Мне не трудно, но манеры от извинений не изменятся, так что пусть лучше привыкает деревенскому стилю. Авось, злиться перестанет, смирится.

– Мальчик, начинай думать. Помнишь, что я сказала? Рану нельзя тревожить. Если я тебя попробую тащить, у тебя откроется кровотечение, что для тебя сейчас смертельно. Могу крестьян на помощь позвать.

Парень с минуту сверлил меня взглядом, потом сдался: