— О да, - блаженно жмурюсь, - желательно чем-то жутко не вегетарианским и безобразно калорийным.

Пока мой молодой лунник выруливает в обратную сторону, я подбираю ноги, чтобы забраться на сиденье вся целиком. С такого ракурса, пока он ведет машину, его можно потихоньку рассматривать. И я, несмотря на очень неопределённый статус наших отношений и мое «скорее нет, чем да», все равно с удовольствием рассматриваю его лицо. Оно у него очень красивое, если брать за идеал классическую внешность популярных моделей на обложках журналов: светлые удлиненные волосы, подстриженные рваными прядями, тонкий идеально ровный нос (почти уверена, что не обошлось без пластики, но кто сказал, что это плохо?), полные, немного неаккуратные губы, которые придают его образу именно ту ноту реалистичности, без которой вся эта красота вызывала бы желание перекреститься и сбежать, чтобы не замарать своим грешным присутствием.

— Что? – Он замечает мой взгляд и рассеянно проводит ладонью по идеально выбритому подбородку. – Все, как ты любишь, Марго.

Наверное, я одна из немногих женщин в этом мире, которых раздражает щетина. Мужчина должен быть брутальным в своих поступках – в офисе, раздавая приказы своим подчиненным или штурмуя горную вершину, или спасая чьи-то жизни, или что-то еще, показывающее его силу, уверенность в себе, ответственность… да много чего. А торчащие на его щеках суточные «колючки» не показывают ничего, кроме того, что мужчина сутки не брился.

— Отлично выглядишь, - говорю чистую правду, поздно соображая, что тем самым вскрываю Ящик Пандоры.

— Ну если я такой хороший, может, ты перестанешь бегать ко мне на тайные свидания и, наконец, познакомишь с сестрами?

Одна мысль о том, чтобы официально появиться где-то под руку с лунником, который почти на десять лет младше меня, мгновенно развеивает чары его нереальной красоты.

— Прости, Ш’Ирен, но ты слишком хорош для старой циничной и совершенно обычной женщины.

Кем бы ни была его семья – они лунники. Чистокровки. И они точно не обрадуются такому союзу. А я, хоть и глубоко недолюбливаю всех этих «пришельцев», одному из них – конкретно этому – совершенно не готова испортить жизнь.

— Ты же знаешь, что мне не нравится, когда ты называешь себя старой, - хмурится Ш’Ирен.

Знаю – он говорит это постоянно, не давая забыть о его безупречных манерах и идеальном воспитании. Хотя, это уже стало отличительной чертой почти всех встреченных мной лунников. Кажется, муженек Наны – единственный из них, от кого я все-таки пару раз слышала бранные слова. Причем, в таких сочетаниях, что иногда это выглядело почти как связная и почти благозвучная речь.

Да, кроме того, что я циничная и уже порядком перезревшая женщина, я так же отношусь к тем людям, которые не прикрывают нос носовым платочком, когда слышат упоминания детородных органов в крепких выражениях. И – да-да! – иногда использую те же слова в собственной речи. А что делать, если от тебя зависит жизнь пятидесяти невинных детишек, которые оказались не нужны собственным родителям?

Но сегодня у меня какое-то особенное настроение, и всему виной – усталость и мистер Большой лгун. До сих пор не могу поверить, что едва не поверила в его... благородство.

— Прости, Ши, - нарочно сокращаю имя моего молодого лунника именно так, как ему нравится. – Я просто немного устала. Но обещаю сегодня тему возраста не поднимать.

Ш’Ирен останавливается на светофоре, вопросительно и выжидающе смотрит в мою сторону, и я сдаюсь.

— И тему нашей разницы в возрасте тоже.