Папа рассмеялся. Тихий, вибрирующий смех, от которого у окружающих, как правило, волоски на теле становились дыбом, согревал мое сердце. Рядом с папой я чувствовала себя в безопасности в любой ситуации, чувствовала его тепло и родительскую любовь. И я улыбалась, пока папа старался взять себя в руки, но и не могла понять причины его веселья.

- Дочка, - строго взглянул он на меня сверху вниз, когда успокоился, - я очень расстроен тем, что тебе приходится объяснять такие элементарные вещи. В частности раскрывать факты, которые ты должна была давно уже усвоить на занятиях.

- Папа, - капризно надула губки, как делала это в детстве, - я уже не ребенок, ты меня замуж отдал, а отчитываешь, как маленькую.

- А ты для меня всегда будешь маленькой девочкой, - отец сжал мои пальцы и мягко улыбнулся.

- Так и что же я должна была знать, но не знаю?

- Я же уже сказал, что у оборотней чувство собственности очень ярко выраженно. Я бы сказал, чрезмерно ярко. Настолько, что они не всегда могут его контролировать. 

- Допустим, ревность его я могу понять, ну а что ты скажешь насчет, - прокашлялась, - страсти? Не мог же он внезапно воспылать ко мне любовью?

- Теоретически, мог и любовью, но, думаю, дело совсем не в этом.

- А в чем?

Папа с трудом сдерживал широкую улыбку. А в его глазах плясало веселье.

- Ну же, папа, не томи! – подбоченилась и строго взглянула на него.

- Понимаешь, - он взглянул поверх моей головы и усмехнулся. – В детали своего брачного ритуала оборотни особенно никого не посвящают. Но ходят слухи, что есть особый ритуал, на который решаются не все. Там происходит какой-то обмен, не то кровная связь, возможно, магически накладывается, или что-то с душами происходит, вариантов масса – какой правильный, неизвестно. Но, говорят, что для того, чтобы эта связь установилась, и ритуал свершился, супруги должны быть, как бы это тактичнее назвать… чистыми. И Лазар с его отцом настояли именно на таком ритуале.

Нахмурилась. Ничего не поняла.

- Ну и как это связано с моей проблемой?

Папа одарил меня таким взглядом, что мне сразу стало некомфортно от собственной глупости.

- Подожди, в этом смысле чистыми? – округлила я глаза. – Оба супруга? – для полной уверенности переспросила я.

- Насколько я знаю, оба, - кивнул отец.

- Боги! – выдохнула я. – Так он, получается, ни разу с женщиной не был?

- Ни разу, - улыбка папы становилась все шире, а мне хотелось плакать.

Простонала и уткнулась лбом в папино плечо. Ну за что? За что мне это наказание?

- А теперь представь, каково ему, мужчине в самом расцвете, когда рядом с ним необычайно привлекательная женщина, которая манит его своей особенностью, и которая фактически принадлежит ему. Я никогда не думал, что буду говорить подобные вещи собственной дочери, но Кира, пожалей его. Я даже представлять не хочу, каково ему. У него кровь бурлит последние лет пятнадцать, а сейчас ему гораздо сложнее сдерживать свои мужские потребности и зверя, который постоянно твердит «мое, мое, мое».

- У-у-у, - тихо, чтобы не привлекать внимание гостей, взвыла я. – Почему? Почему именно я? – прохныкала и уткнулась лбом в отцовское плечо.

- Знаешь, Кира, что-то странное происходит, я не понимаю, что, но пытаюсь разобраться.

- О чем ты? – тут же встрепенулась и обеспокоенно заглянула в его глаза.

- Уже больше четырех декад меня преследует запах Смерти.

- Это не удивительно, - отмахнулась я.

- Нет, дочка, я чувствую запах его, - он бросил взгляд вверх, - магии. Хотя с момента заточения смертников о нем не было никаких вестей.