—  Как насчёт того, чтобы полистать вместе? Мне нужны только те бумаги, которые касаются нашей семьи.

—  Вы… приглашаете меня, Исидара?

Её глаза распахиваются, она беспомощно оглядывается на чёрные прямоугольники окон. А затем на лице проступает смесь фамильного упрямства и решительности:

—  Приглашаю.

Ха…

И что я должен делать? С Исидарой я почему-то теряюсь. Не настолько, чтобы это стало проблемой, но всё же. Вздохнув, я принимаю приглашение —  мне есть, что ей сказать, и разговор отнюдь не для улицы.

Через спящий дом Исидара приводит меня прямиком в свой будуар, причём проделывает это с такой естественностью и простотой, что я снова теряюсь. Эй, ей известно что такое стыдливость перед посторонним мужчиной? Или разгадка в том, что она как раз видит во мне защитника, но не мужчину?

Загорается тусклый свет ночника.

Я кладу стопку на столик, открываю верхнюю папку. Иси не проявляет ни малейшего интереса, и она права. В папке всего лишь договор долгосрочной аренды, регистрационное свидетельство из налоговой инспекции, банковская выписка. Исидара выхватывает одну из нижних папок, достаёт пачку писем, бегло проверяет. Даже на расстоянии я ощущаю приторный парфюм, пропитавший дорогую бумагу.

—  Мои письма, —  коротко поясняет Иси и безжалостно бросает в камин.

Взметнувшись, пламя жадно набрасывается на угощение.

—  Сжигать надо по одному, чтобы быть уверенной, что ни клочка не осталось.

—  Я учту, —  Иси берёт из угла кочергу и ворошит угли.

Я открываю следующую папку.

—  Ого, вам везёт, княжна. Здесь отчёты вашей горничной за последние два, нет, три месяца.

Кивнув, Иси подаёт мне чистый лист и писчие принадлежности:

—  Господин посол, вас не затруднит написать анонимку? Я бы сама, но боюсь, что не смогу достаточно изменить почерк. Отчёты доставил некий доброжелатель, предпочитающий сохранить инкогнито. Кто-то из слуг Рея, например?

—  Вполне. Кстати, здесь отчёты не только от горничной.

Я бы мог отдать компромат на служанку и скрыть на всех остальных и таким образом получить в доме князя глаза и уши, но я позволю князю увидеть, насколько плохи дела в его доме. Я не жду чуда прозрения, но по крайней мере рассчитываю, что он сможет вычистить своё окружение.

—  Кадорская гончая, да? —  внезапно спрашивает Иси.

Вздрогнув, я ставлю на будущей анонимке уродливую кляксу.

—  Да, —  отрицать бесполезно.

—  Рей грозился заставить меня выпить ритуальное Вино послушания. Это значит, что где-то в столице есть действующий храм Песчаного Кадора?

Капли чернил дождём барабанят по бумаге.

Я чувствую, как меня бросает в холодный пот. Если княжна собирается сказать то, что я думаю… Я не хочу этого слышать. Есть вещи, которые никогда не должны быть произнесены вслух.

—  Княжна, —  я тщетно пытаюсь её остановить.

—  Раньше я не придавала значения открытию новых храмов, посвящённых чужим богам. Говорили, что таким образом Вадор, отрезанный от континента империей, привлекает иностранцев, что это часть гостеприимства, но… С одной стороны чужих храмов слишком много, а с другой стороны, жрицы Белой богини постепенно лишаются государственной поддержки. Если соотнести изменения с приходом к власти боковой линии, лишённой дара…

—  Иси, —  перебиваю я. —  Некоторых вещей лучше не касаться.

Она беззаботно отмахивается от меня как от букашки и продолжает прежним спокойным тоном:

—  Последний Великий князь предал Белую богиню, так? Он решил, что Песчаный Кадор даст ему больше? Теперь понятно, зачем ему уничтожать наши семьи. Не удивительно, что Белая богиня наказала предателя бесплодием.