Расправив платье, вытягивая его перед собой, чернавка задумалась, а потом опустила руки и повернулась к Росье.

— Не знаю и не понимаю, Росья, кому ты достанешься из братьев, но к сердцу Дарко ты прикипела.

Невеста повела плечом, растерялась и верно вновь покрылась краснотой. Перед Руяной неловко стало о таком говорить, да ей и никогда не приходилось, как Станислава, делиться сердечными переживаниями.

— Не говори глупостей, — буркнула девушка, а потом почувствовала, как Руяна вновь села на краешек постели, простёрла руки, разматывая волосы Росьи, взяла гребень со стола и принялась неторопливо расчёсывать.

— Как он на тебя смотрел, в жизни не видела, чтобы вот так… — тихо сказала она будто и не Росье, а самой себе. — Ты бы хоть улыбнулась ему разок…

 Росья закатила глаза.

«И она туда же», — выдохнула.

— Мне и без того страшно, Руяна, — внезапно для себя призналась. — Едем, не знаем, куда…

Да ещё с Волотом ничего не ясно. Странно и нелепо это всё. Росья припомнила, как княжич, когда отдавал ей обереги бабкины, говорил, что разыскивал целительницу для матушки. Но видение её показывает, что и не для неё? В груди сдавило, нехорошо сделалось, не в силах была избавиться от чувства, будто что-то утаивает Дарко. Росья протянула руку, подобрав связку оберегов. Задумчиво рассматривала их, пока Руяна управлялась с волосами. Перебирала и поглаживала железные колёсики подвесок и зубцы да лунницы — женские мощные обереги, что ковали полумесяцем — такие же были и у неё самой.

— В Дольне спокойнее, чем у нас, в Елицах.

Росья в удивлении чуть повернула голову в сторону чернавки, но потом вернулась в исходное положение, опустив расслабленно плечи.

— Откуда знаешь? — спокойно спросила она.

— Из разговоров мужчин.

За время пути Росья не вслушивалась, о чём толковали гридни, хоть в дороге уже почитай третий день вместе, казалось это без необходимости ей. А вот выходит, и напрасно, можно для себя много пользы из того почерпнуть. Росья в какой раз себя упрекнула в том, что слишком беспечна, мечтательна, не то, что Руяна, да и Станислава: хваткие, своего не упустят, всё знают, всё наблюдают и слышат. А она будто с другого поля ягода, о чём сестрица указывала и не единожды.

— И народ там, говорят, хороший, хоть и много приезжих, но верные князю, почтительны с чужеземцами. Да и сам князь Мстислав, говорят, великодушен и справедлив. И терема там не из дерева, каменные стоят, правда стынь из них не уходит.

— А про Волота слышала что-нибудь? — не удержалась Росья от любопытства.

Управившись с волосами, заплетя их в нетугую косу на ночку, чернавка отложила гребень.

— Не слыхивала. Правда Полад сказывал, что тот особливо не говорлив и знается с людьми, которых держит у своего сердца, да судя по всему, таких у него малое количество, — Руяна замолкла, задумалась на миг, будто вспоминала что-то. — Ещё слыхивала, что старший мало куда выезжает из городища, говорят, всё отец хлопочет. Да и от Полада слышала я, как он много раз Дарко упрекал, что мол княжич слишком великую тяжбу на себя берёт… Только вот я не поняла, о чём они, — хмыкнула чернавка.

Росья вздрогнула — всё же холодает к ночи, за окном потемнело уже давно. Она зябко поёжилась, чувствуя, как выпитый травяной сбор начал набирать силу: отяжелело тело, становясь вялым и ленивым, страшно клонило в сон. Повесив бабкины обереги на шею, Росья забралась под одеяло, укрылась плотно и, положив голову на подушку, молча наблюдала, как Руяна приготавливается на сон — тоже расчесала волосы и нырнула под покрывало. Уснуть сразу не удалось, и нахлынувший было сон растаял, как туман.