– А приучить их стучаться можно?

– Можно. А зачем?

– Погоди. Вот это кто был? Просто волк или оборотень? Что-то я стесняюсь, когда ты при нем меня трогаешь…

И Данир, недавно хмурый, снова улыбнулся:

– Это просто волк. Из моей стаи. Для него естественно, что мы вместе, раз мы пара. Пусть видит. И ты должна пахнуть мной, всегда. Тогда тебе нечего будет бояться на землях Манша. Волкам непонятна твоя стеснительность, а двуликие будут вести себя вполне гм… церемонно.

– А я когда-нибудь смогу их отличать? – вздохнула Катя.

– Может быть…

– А почему ты, двуликий тип, не вёл себя церемонно в моем мире? – она коварно прищурилась, – я ходила по комнате в белье или даже снимала его совсем, а ты и не думал отворачиваться?

Действительно, случалось ведь такое, и не раз.

– Там я не был двуликим, моя… – тихо поправил Данир, склонившись к её уху, – там я был просто нахальным типом, и ни капли не жалею об этом. Ведь большее мне не светило, ага?

И от такого его голоса отчего-то стало щекотно спине.

– Со мной? Конечно нет… – она старалась говорить безучастно.

– А больше мне никто не нужен. Волчья натура такая, знаешь? И если насчет простых волков это момент преувеличен, то двуликие именно такие. Неудобно, но что делать? Мне нужна ты.

– Интересно. То есть, я хочу сказать, что мне всё про вас узнавать интересно, – пробормотала она. – Ведь вы и люди, и не люди. Интересно…

– И что бы ты ничего не фантазировала, объясню сразу, – он опять не дал ей отстраниться. – Для нас, двуликих, не существует секса в звериной ипостаси. Так заведено. Это как, например, снять штаны и пойти в таком виде по улице. Так же дико. Так что у нас не бывает детей от обычных волчиц и прочих… как это сказать?..  генетически родственных нам видов. Это только в злых байках. Овчарка Матильда, которую мне сватали в зоопарке, не могла меня интересовать. Я ей сочувствовал разве что. Кстати, её родословная много шикарней, чем моя собственная, – он усмехнулся, а Катя поёжилась. – Но хозяину захотелось щенков от волка.

Думала ли Катя вот об этом, беспокоилась? Да не так чтобы. Не всё ещё успела нафантазировать. Но да, было, мелькало что-то такое на задворках сознания.

– Спасибо, что объяснил, – сказала она, припомнив заодно, что ещё полагается делать жене. – Хочешь, накормлю тебя ужином? Есть вкусная каша…

– Это потом, – Данир опять не спеша провел губами по её шее, давая понять, что его волнует больше ужина.

– Хлеб сгорит, Данир…

– Ерунда, время есть. Всё время хочу пробовать тебя на запах и на вкус. Ты замечательно пахнешь, и ты очень вкусная.

– Чувствую себя Красной Шапочкой…

– Ты думаешь, тот ваш Волк на самом деле съел ту вашу Красную Шапочку? Уверен, что нет. С бабушкой не ясно, правда. Уверен, это она позвала охотников. А потом все переиначили, и полная ерунда получилась.

– Сказка не о том, Данир!

–М-м? Ты уверена? Ну ладно…

Когда горячий хлебный запах, который и без того уже тёк по комнате, стал совсем густым и вкусным, Данир подошёл к печи и снял заслонку. Он присмотрелся, сомневаясь, потом взял лопату и вынул один хлеб на стол, пальцами постучал по твердой корке – раздался глухой стук.

– Перепёкся? – расстроилось Катя.

– Это самое то, что надо, – он один за другим вытащил остальные ковриги и сложил на стол. – Прикрой это чем-нибудь. И молодцы вы с Турей, надо признать. Свадебный хлеб готов, теперь не будем тянуть с походом в храм.

Она накрыла хлебы полотенцами. Когда он зачем-то вышел из хижины – не удержалась, перевернула – взглянуть на то, что осталось от капустных листьев. У хлеба была плотная коричневая нижняя корка с характерным рисунком капустных прожилок. Смотрелось аппетитно, даже захотелось отломить и погрызть. Она и отломила. Это и правда было умопомрачительно вкусно. Данир вернулся, когда она с наслаждением хрустела коркой. Воскликнула: