В легкой куртке было зябко, но Катя затягивать прогулку не собиралась. Обошла хибару вокруг – пришлось идти то резко вверх, то так же – вниз. Увидела впереди совсем крутой подъем и хлипкую деревянную лесенку и решила подняться, но снова чуть не подскочила от волчьего рыка – оказывается, этот наглый хвостатый сторож следовал за ней, и стоило ей чуть отдалиться от хижины, рявкнул.

Ну да, ей же велено его слушаться.

– Слушаю и повинуюсь, – крикнула Катя. – Может, сам покажешь, где вода? А то пить хочется!

Волк в ответ зарычал, показав клыки. Между прочим, он ведь сам должен где-то пить, то есть вода рядом есть! Впрочем, Катя уже и без него догадалась, куда идти: вниз по склону, там наверняка в низине что-то протекает, если эти горы хоть немного похожи на тот же Кавказ. С виду – очень похожи.

Катя пошла вниз, не обращая внимания на недовольного волка, поскользнулась на влажной траве и упала, уронив ведро, которое самовольно покатилось вниз. К счастью, остановилось в ложбине, и теперь придется за ним спускаться…

Ну да, правильно, такие кроссовки не для горных походов. И это напомнило первую Катину поездку на Кавказ, куда она взяла с собой тоже неподходящие, скользкие кеды. Тогда, к счастью, друзья раздобыли для неё поношенные, но классные туристические вибрамы.

Волк перестал скалиться и теперь посматривал с интересом. Катя вставать не спешила – ушиблась.

– Принеси ведро, а? – попросила она, сообразив, что собаки, вообще-то, носят и тапочки, и всё что хочешь. – И давай уже за водой смотаемся? Ну волчик, ну хороший. Я буду слушаться, обещаю. А?

– Ах, айя Катерина, с вами всё хорошо?! – раздался пронзительный женский голос.

Катя попыталась приподняться и повернуться на голос, но лодыжка отозвалась острой болью. Как же некстати...

Тем временем незнакомка уже подбежала. Невысокая худенькая женщина, одетая в жилет из овчины мехом наружу и широкую коричневую юбку. Она тащила на плече корзину, подвешенную на длинный ремень, тут же сбросила её и принялась деловито разувать Катю.

– Какая у вас обувка, айя, – восхитилась она, – мягкая, гибкая, и где такое стачали? Небось в столице купили? Не двигайтесь! – прикрикнула она, когда та опять попробовала присесть, – вот я сейчас…

Она пару раз нажала на Катину ногу, потом дернула, та опять вскрикнула и перевела дух. А незнакомка уверенно нажимала, задерживая пальцы, на какие-то точки на пострадавшей лодыжке, и боль отпускала.

– Вот, всё, – сказала она, возвращая обратно расшнурованный кроссовок. – Теперь хорошо будет. Только сейчас отдохните. А ногу я вам замотаю.

– Спасибо, айя Турей, – сказала Катя, – вы меня спасли. Вы ведь айя Турей, из ближней деревни?

– Я Турей, да, – кивнула женщина, – только не айя. Не надо меня так называть. Давайте-ка я вас в дом провожу, полежите. Вот, опирайтесь об меня!

– Я сама дойду, мне не больно! – пробовала протестовать Катя, но спасительница не думала её отпускать и почти внесла в дом, довела до кровати, а сама убежала за брошенной корзиной.

Скоро она извлекла из этой корзины глиняную посудину с широким горлом, похожую на крынку, закрытую деревянной пробкой, и несколько мешочков и бутылочек.

– Это молоко, айя Катерина. Налить, отведаете? У моей коровы вкусное. А это мука и крупа на первое время. А вот немного копчёного мяса. Закваска для хлеба. Яиц вам завтра раздобуду, пока не нашлось ни у кого, не сердитесь. Мяса свежего наш айт обещал сам на охоте добыть,

– Наш айт?

– Айт Данир. Говорил, что поохотится сегодня. А вы скажите, что ещё требуется, я принесу. Закваску и молоко в холодную поставлю…