Я спешно прекратила болтать ногами и баловаться с цветком в горшке, заставляя его то раскланиваться по моему мысленному приказу, то копировать движения нянюшки. Нисси, получившая выволочку от отца, сложив руки на переднике и чопорно оттопырив губу, стояла у двери и намеренно не смотрела в мою сторону.

Все-таки обиделась…

Я снова почувствовала легкий укол совести. Ханиссия добрая и искренне меня любит. Няня прощает мне все шалости и читает на ночь волшебные сказки. Нужно будет обязательно попросить у нее прощения...

Тем временем старик подошел ближе, и я почувствовала, как запахло сеном. Он присел передо мной на корточки, сухой мозолистый палец приподнял подбородок, поворачивая мое лицо к свету.

— Удивительно! Такая малышка… Глазки, что тунбергранс на второй день цветения Реснички хлоп-хлоп, будто птичка-пчелка мель'саа над цветком кружится. Кожа, что лунный свет на созревающих плодах апэля...

— Друг мой, я ни слова не понял, как обычно… — проворчал отец.

— Я восхищаюсь красотой твоего ребенка, Сатем. И как только у такого бесчувственного чурбана, как ты, мог родиться этот нежный цветочек?

— Оэльрио пошла в мать, это очевидно.

— И слава Великой! Дариа…

— Пицелиус, пожалуйста! Не надо о моей жене.

— Где моя мамочка? — оживилась я, переводя исполненный надежды взгляд с отца, на этого забавного деда.

Всхлипнула горестно Ханиссия.

— Прости, — покаянно произнес дед, и взгляд его зеленых, как весенняя трава, глаз вновь обратился ко мне:

— Так как ты, говоришь, смогла выйти за защитный периметр?

— Кустики расступились, и я прошла.

— Кустики, — усмехнувшись в густые усы, повторил за мной старик.

— Я просто попросила… Они всегда меня пропускают, — ответила я уже не столь уверенно.

Язык ворочался во рту с трудом, будто не желая подчиняться. Глаза старика расплылись яркой зеленью, заслонив все прочее. Не видно стало ни отца, ни нянюшки Нисси. Сплошная зелень и узкие вертикальные зрачки арр'тхэллэ в ней…

Они принялись ритмично расширяться и сужаться. Где-то далеко забили барабаны. Мне было непонятно — это барабаны бьют, и зрачки расширяются им в такт, или наоборот?

Старик заговорил монотонно, но я не понимала ни слова, пока не провалилась в полное ничто, где не было ни звуков ни завораживающей зелени…

— …Поразительно! Впервые вижу столь незамутненное проявление энергии жизни во всех трех формах разом…

— И чего мне ждать? Каждый раз она выкидывает что-то новое. Она играет, не понимая, какие ей подвластны силы. Однажды она взбаламутит всю Чащу, тогда конец. Я ведь теневик, я не смогу это контролировать или остановить, Пицелиус!

— Не переживай так, Сатем. Я наложил блок, твоя дочь не сможет использовать свою невероятную магию.

— Постой! Она что, перестанет быть магом?!

— Ну что ты! Я оставил допустимый минимум способностей. Хватит на бытовые нужды, — старик скрипуче рассмеялся. — Когда придет время, ждем ее в Академии. Я сниму блок, и мы научим твою дочь контролировать силу.

— Не знаю, правильно ли мы поступаем, но спасибо.

— Ты не всегда сможешь быть рядом, Сатем, а твоя дочь — это грозное оружие в руках врага.

— Я это прекрасно понимаю, — недовольно отмахнулся отец.

— Оружие следует хранить в ножнах, чтобы не порезаться, — ответил ему дед.

Я попыталась открыть глаза и спросить, почему я вдруг — оружие, но сон взял верх раньше…

_____

Роман входит в авторскую серию "Академия Великой Матери" и является первой книгой по счету. Все истории можно читать в любом порядке как самостоятельные истории, но для погружения в мир лучше соблюдать хронологию