— Спасибо. Но я предпочту свободу.

— Исключено, — светским тоном отбивает шарик желания, запущенный в его сторону.

— Мне уже не смешно. Вы не можете просто так похитить меня и заставить делать что-то против моей воли! Меня будут искать…

Мой голос крепчает и черпает силы из неведомого источника. Предъявлять претензии получается легче, если смотреть только на свои ноги с бордовым маникюром.

— Тебя не будут искать, Олеся. Никто! — жёстко произносит Анваров. — Твои родители мертвы. У тебя нет близких родственников, заинтересованных в твоей жизни.

— На работе обнаружат мою пропажу! — цепляюсь за крохотную соломинку, не желая верить в то, что я никому не нужна.

Анваров резким взмахом обрубает предложение.

— На работе? Не смеши. Клуб, куда тебя любезно пригласили работать, принадлежит Багратову. Багратов — мой родственник и к тому же должник. Смирись…

Слова Анварова ввергают в меня состояние шока, близкое к аффекту. Он просит смириться.

— С чем я должна смириться?

Боже, я не верю, что это по правде происходит со мной. Обычно так начинаются интересные остросюжетные фильмы или пикантные романы. Но моя жизнь — совершенно другая! В ней нет места приключениям и случайным встречам с миллиардерами, у которых в послужном списке тянется след из криминального прошлого.

— Сядь, — приказывается Анваров.

Не заметила, когда вскочила и оказалась около мужчины, обводя раскалённым от ярости взглядом невозмутимую фигуру в чёрном костюме.

— Или можешь присесть вот сюда, — опирается о комод и насмешливо хлопает себя по бедру. — Скоро нам придётся контактировать много и близко. Очень близко.

Отшатываюсь от его непробиваемой уверенности в себе. Хищная аура власти протягивается следом за мной. Я сажусь на край кровати и смотрю на него по-новому. Без претензий и яростных требований. Прося объяснить.

— Хорошая девочка, — кивает. — Уверен, мы сработаемся.

Отрицательно машу головой. Я ещё не смирилась с участью похищенной игрушки.

— На фотографии рядом со мной не ты. Но моя невеста. Я успел вывести её в свет лишь однажды. Пронырливые и вездесущие журналисты смогли узнать лишь её имя. Олеся.

По телу прокатывается ледяная дрожь, сбивая моё дыхание с привычного ритма. Я начинаю дышать чаще и короче.

Олеся?

Прекрасно.

У нас ещё и имена одинаковые.

— Только имя. Ничего больше. На следующий день моя невеста пропала. Мои люди не могут найти ни девушку, ни следы её исчезновения. Словно в воздухе растворилась…

— У вас большие возможности и связи. Я от всей души желаю удачи в поисках невесты.

Отвечаю ровным голосом. Ещё не понимаю, куда клонит Анваров. Но интуиция ведёт меня дальше сказанных мужчиной слов. И то, что нашёптывает внутренний голос, мне совершенно не по вкусу.

— Мои люди ищут, — рубит Анваров. — Но уже начинают расползаться нехорошие слухи. Губительные для моей предвыборной кампании. Я хочу пресечь их. Мне нужна невеста. И если ты так похожа, ты станешь ею…

Уверенностью этого мужчины можно раскалывать огромные камни надвое. Он давит катком власти и логических доводов. С его колокольни всё выглядит донельзя стройно, и в каждом произнесённом звуке чувствуется необходимость, граничащая с жизненной важностью.

— Вы хотите, чтобы я изображала вашу невесту?

— Именно так, — подтверждает Анваров, кивнув.

— Но я — не она. Это не поможет. Наверняка у неё есть своя семья, друзья, привычки...

— Нет. У прежней невесты не было семьи. Почти как у тебя, — усмехается едва заметно объясняя. — В невесты мне требовалась юная, неискушённая и необременённая запутанными семейными связями девушка.