– Я понимаю, Рони, я всего лишь лекарь. – Эдмонд интерпретировал мое изумленное молчание по-своему. – Я никогда не смогу тебе дать того, что есть у виконта. У меня нет ни таких денег, ни замка, ни власти.

Я хотела остановить его уже после этих слов, объяснить, что при всех несомненных достоинствах благ, имевшихся в распоряжении виконта, у них был один огромный недостаток: к ним прилагался виконт. Но Эдмонд лишь качнул головой, настаивая на возможности договорить.

– Я не смогу сделать тебя хозяйкой виконтства…

Хозяйкой? Можно подумать, виконт собирается сделать меня хозяйкой!

– …Но я люблю тебя, Рони. Я смогу окружить тебя заботой. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. К тому же пусть я не дворянин, но все-таки и не нищий. Мы можем уехать в дом моей матери, там, недалеко от Мэйриджа. У меня есть профессия, она дает возможность вполне достойного существования. Постепенно мы могли бы скопить достаточно денег…

Я приложила руку к его губам.

– Эдмонд, что бы я ни решила, это не будет иметь отношения к финансам. Я знаю, что ты не нищенствуешь. Дело не в этом. Просто…

Я не знала, как продолжить. Не знала, что сказать. И как быть.

Эдмонд нежно поцеловал мои пальцы.

– Обещай мне подумать, Рони, хорошо? Я ни в коем случае не хочу на тебя давить. Я и без того знаю, что все это выглядит не слишком хорошо. Так, будто я пользуюсь ситуацией. Но что я должен был делать, скажи мне? Я вижу, насколько ты несчастна. А виконт может в любую минуту назначить день венчания. И станет слишком поздно.

Я непроизвольно сцепила руки при этих словах.

– Я подумаю, Эдмонд. Обещаю. И скоро дам тебе ответ.

И я стала думать. Думала по дороге из сада в замок. Думала, поднимаясь по лестнице под мрачными взглядами возвышавшихся на втором этаже статуй. Думала, когда ходила из угла в угол по комнате, отчего-то казавшейся сейчас безумно маленькой. Думала, лежа в постели, из-за чего так и проворочалась всю ночь, не в силах уснуть.

Сердце заходилось от ощущения тепла, уюта и нежности при мысли о том, что Эдмонд сделал мне предложение, признался в любви, хочет всю свою жизнь провести рядом со мной. И я, сомнений нет, по-настоящему ему нужна, а я ведь уже отвыкла чувствовать себя кому-то нужной. Но мысль о том, что сделает с нами обоими виконт, если побег не удастся, наполняла сердце ледяным страхом. Я не питала в этой связи никаких иллюзий. В пансионе нам достаточно доходчиво объяснили, как мужья поступают с неверными женами и их любовниками. И, главное, право поступать подобным образом за ними признает и закон богов, и закон короля.

Душевное равновесие вновь возвращалось ко мне при мысли о том, что в случае удачи я никогда больше не увижу виконта. Но надолго я не успокаивалась, а задумывалась о том, был ли со мной искренен Эдмонд. Что, если свое предложение он сделал из корыстных побуждений?

Впрочем, последние сомнения развеялись быстро. Мое приданое было у виконта, и Эдмонд прекрасно об этом знал. Глупо было бы рассчитывать, что до отцовского наследства удастся добраться. Если мне суждено убежать, то драгоценные камни останутся виконту в качестве откупного. Не могу сказать, что у меня совсем уж не было никаких сожалений по этому поводу. Налаживать новую жизнь лучше с состоянием, чем без него. Но ради того, чтобы навсегда забыть мрачные глаза виконта, я была вполне готова на эту жертву.

И наконец к утру я приняла решение. И только тогда отчетливо поняла, что никакого другого выхода у меня не было. Я приму предложение Эдмонда и сбегу с ним. Во всяком случае, попытаюсь сбежать. А там будь что будет. Остаться у виконта и выйти за него замуж я все равно не могу. Это выше моих сил. Если он меня нагонит… значит, такая моя судьба.