Никаких сестёр, братьев и прочих родственников близко не подпущу, пока не получу штамп в паспорте и подпись в договоре.

Я не позволю этой милой рыбке сорваться с моего крючка…

– Не стоило, – бормочу вяло, разглядывая лежащие на диване вещи.

Здесь столько всего!

Отец не любит тратиться на одежду, но я, как любая нормальная девушка, обожаю приодеться. Моя сестра Юля шьёт, причём отменно, и пока она жила дома, снабжала меня эксклюзивными обновками.

Но теперь Юлёк замужем, а я…

Я тоже скоро выйду замуж, только совсем не так, как хотела.

Надо же! Как говорится: за что боролась – на то и напоролась. Так мечтала стать невестой, женой, а в итоге всю свою жизнь проведу в вынужденном браке.

Конечно, есть шанс, что мы с Алишером станем нормальной семьёй, но мой будущий муж слишком угрюм для того, чтобы я могла тешить себя мечтами, поэтому так далеко пока не заглядываю.

Сегодня мне уже лучше, горло не болит благодаря терапии, которую назначил врач, температура стабилизировалась. Я принимаю с утра душ и одеваюсь в платье, которое мне купили по приказу будущего мужа.

Алишер обещал, что сегодня мы сможем обсудить детали договора, если я себя буду лучше чувствовать.

А ещё я хочу попросить у него телефон, чтобы связаться, наконец, с Юлькой. Что-то мне тревожно за сестру.

За завтраком Тагаев хмуро смотрит сквозь меня.

– Мне уже лучше, – говорю, не дожидаясь, когда мужчина спросит. – И я готова обсудить детали нашего договора.

– Отлично, – мужчина отодвигает от себя тарелку с завтраком, делает знак кухарке, и та подаёт с полки папку с документами.

Алишер кивает в сторону выхода, женщина тут же уходит, недовольно задрав нос, будто оскорбилась тем, что ей не дали подслушать.

– Мне осталось не так много времени, – произносит мужчина, пролистывая документы. – У меня серьёзный диагноз, с которым, увы, долго не живут. Наследников и близких родственников, кроме Эмира, нет, поэтому я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка. В условиях договора мы пропишем, что ты будешь распоряжаться имуществом моего сына или дочери ровно до её или его совершеннолетия. Разумеется, я сделаю всё, чтобы обезопасить своего отпрыска: если надумаешь выскочить замуж или ещё что выкинуть, останешься ни с чем, нужные люди будут следить за выполнением договора даже после моей смерти.

– Подожди! – выкрикиваю несдержанно. – Какая смерть, ты же молод, тебе лет тридцать на вид, – простодушно выдыхаю, с ужасом глядя на мужчину.

Крепкий, красивый, высокий, чем такой может вообще болеть?

– Так и есть, мне тридцать два, но совсем недавно врачи диагностировали у меня серьёзное заболевание. Не волнуйся, оно не заразно и по наследству не передаётся, – хмыкает, заметив мой вопросительный взгляд, да только неправильно считывает его.

– Ты пересдавал анализы, это точно? – не понимаю, почему так волнуюсь за человека, которого знаю всего пару дней.

Хотя, разве можно иначе? Вот он – живой человек, который на полном серьёзе обсуждает собственную смерть. Да от таких разговоров волоски на теле дыбом встают и шевелиться начинают.

Ужас!

– Разумеется, я всё проверил. Судя по симптомам и анализам, я не операбелен, врачи разводят руками. Но не об этом сейчас речь, меня волнует, чтобы всё, что оставил отец и я приумножил, досталось тому, кто этого действительно достоин. Ни копейки не оставлю Эмиру, – ударяет кулаком по столу.

– Я поняла, – киваю смиренно, понимая, что спорить с таким мужчиной себе дороже.

– В общем, от тебя требуется не так уж и много: забеременеть, выносить, родить и заботиться о своём собственном ребёнке. Всё остальное у тебя и так будет, переживать ни о чём не придётся. Ты всё поняла? – смотрит пронзительно.