– Мы дали абсолютно всем слугам выходной, – говорит Карстен извиняющимся тоном, – ты же знаешь, Ингрид не любит, когда кого–то нет и предпочитает потерпеть один день в месяц абсолютно без всех, потому мне придется быть кучером.

– О, – коротко восклицаю, – хорошо, – киваю.

Мне в общем–то все равно, но некоторая надежда на то, что я смогу узнать у Карстена что–то полезное, была.

– Ах да, пока не забыл, держи, ключ от дома и, – опекун лезет в нагрудный карман и достает листок, сложенный в несколько раз, – это вторая часть завещания. Я забыл, она была со мной, но я не нашел ее сразу по растерянности.

«Не нашел или не захотел найти? – думаю раздраженно. – Это разные вещи».

– Спасибо, – приходится сказать вслух и взять лист.

Карстен удовлетворенно кивает, закрывает дверь кареты и занимает место кучера. Я же собираюсь почитать, больше делать все равно нечего. Но у меня не выходит, карету трясет, и меня с непривычки начинает укачивать. В итоге я так и еду, держа в одной руке статуэтку и листок, а другой схватившись за основание окошка. Непрерывное наблюдение за пейзажем помогает моему желудку немного успокоиться.

Вскоре я даже расслабляюсь, но читать все равно не рискую, как и отпустить окошко. Не успеваю подумать о том, что побег из неприветливого поместья скоро закончится скучным прибытием в новый дом, как нашу карету нагоняет одинокий всадник, едва не преграждая путь, от чего карету ведет в сторону. Я вскрикиваю от испуга, мы ведь сейчас врежемся!

Но нет, Карстен выравнивает карету, ему удается не потерять управление. Опекун что–то со злостью кричит всаднику, но не предпринимает попытки оторваться от него. А незнакомец в свою очередь зачем–то равняется с каретой. Он как будто специально подстраивается под ход наших лошадей, надеюсь, это не разбойник с большой дороги? Выглядит опрятно и прилично, ассоциации с разбойниками не вызывает, но внешность обманчива.

– Господин Карстен! Господин Карстен, это важно! Пожалуйста, остановитесь, – просит мужчина, лицо его наполовину скрыто высоким воротником, а на голове котелок. Я бы не вспомнила его, встреться мы во второй раз при других обстоятельствах. – Несчастный случай на фабрике, один человек погиб, трое ранены и до сих пор остаются под завалами!

В следующую секунду я жалею, что не держалась обеими руками, а еще лучше ногами и зубами. Тогда бы, возможно, мне удалось остаться на месте, а не впечататься на всем ходу в противоположную стену кареты.

– Что ты сказал? Несчастный случай? – доносится до меня голос опекуна.

С кряхтением поднимаюсь с пола, удар был очень ощутимый, резкое торможение нельзя допускать, когда есть пассажиры, наверняка на завтра у меня все тело будет в синяках. А вот статуэтка не пострадала, из крепкого материала она, а так сразу и не скажешь.

– Да, господин Карстен, сейчас разбирают завалы, делают все возможное, чтобы спасти пострадавших и не увеличить количество жертв. Но сами понимаете, ваше присутствие будет кстати, успокоит народ, покажет, что руководство относится серьезно к своим обязанностям, что вам не все равно. И семья погибшего, им бы компенсацию какую, – говорит всадник.

– Да сам знаю, не рассказывай мне, – раздраженно обрывает его опекун. – Как же быть, как быть? – бормочет он, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Александра! – восклицает вдруг. – Александра, придется тебе дальше самой! – Карстен, видимо, спрыгивает на землю и торопливо открывает дверь кареты, я как раз успеваю принять вертикальное положение и поправить наряд после падения. – Иди садись, осталось немного, я объясню, куда ехать.