– Прошу вас, дайте мне насладиться слогом папеньки в последний раз, – произношу трагическим голосом, добавляя махи ресницами.

– Ладно, конечно, – немного удивленно произносит опекун, но больше не препятствует моему знакомству с документом.

А документ и впрямь любопытен. И да, слов в нем больше, чем надо, как будто намного больше, чем надо, если честно. Но да ладно, читаю я быстро, а лучше бы тянуть время подольше.

– Кхм, – прочищаю горло, заканчивая свое ознакомление, – но здесь нет речи о втором варианте, лишь о замужестве с драконом.

Поднимаю недоуменный взгляд на окружившую меня троицу, но они не спешат давать пояснения.

– Это не важно, главная часть эта, место для твоей подписи тут. Ты ничего не успеешь сделать за оставшийся день. Пожалуйста, Александра, не начинай спор по новой. Я обещаю, имущество твоей матушки перейдет тебе, и ты будешь предоставлена самой себе. Не об этом ли ты всегда мечтала? – ласково произносит Карстен, по–отечески смотря на меня.

«Ага, вам предприятия, а мне неизвестное имущество матушки. Едва ли оно приносит деньги, значит, решать, на что и как мне жить, придется отдельно», – проносится в моей голове.

– И все же это неправильно, документ должен быть полным, – не соглашаюсь я и откладываю от себя письменные принадлежности. – Вопрос важный, я не могу вот так сразу решиться .

Снова выпадаю из образа наивной дурочки и демонстративно скрещиваю руки на груди, вот только дракону надоедает, он срывается.

– Нет, ты все можешь и еще как подпишешь прямо сейчас причем! – произносит он со злостью.

В тот же миг вся моя правая рука начинает ужасно болеть, я не понимаю, в чем дело, пытаюсь ею пошевелить, но не получается. Через несколько секунд моя конечность поддается и принимается двигаться, вот только я слишком поздно осознаю, что двигаю рукой не я, а кто–то другой, ведь мои пальцы неумолимо тянутся к перу в чернильнице…

Все случается быстро, даже слишком. Мне кажется, добровольно подписывай я завещание и то справилась бы не столь проворно. Я ведь никогда раньше не держала в руках перо для письма. Мысль об этом на секунду вытесняет ужас от того, что моя рука двигалась помимо моей воли.

– Умница, – произносит дракон, когда размашистая загогулина остается на листе. – Не так страшно, правда?

Откидываю от себя перо и уже готовлюсь обвинять дракона в порабощении своей воли, но что–то мне мешает.

– Ты не будешь устраивать некрасивые сцены, Александра, я тебя не так воспитывала, – произносит Ингрид, догадываясь о моих намерениях.

– Да какие сцены, девочка молодец, разумная, с чего ей что–то устраивать? Вторую часть завещания я дам, ты не думай, на память тебе отдам. Она просто в городском поместье осталась, – говорит Карстен, как будто ничего не замечая, для него расписалась я сама.

– Это все прекрасно, но я так и не получил свое, – холодно бросает дракон, обращая на себя внимание.

– Конечно, господин Гарольд, у меня и для вас готовы бумаги, я их принес, – суетится Карстен, – сейчас–сейчас, они были у меня где–то здесь, – он достает лист из своей папки. – По правде говоря, я очень рад, что вас заинтересовали эти заброшенные шахты, я–то понятия не имел, что с ними делать, они лишь давили на бюджет, подъедали его, ничего не давая взамен.

«Пошел вон!» – думаю зло, все еще ощущая давление извне на себя.

И тут случается чудо – дракон вздрагивает, пошатывается и падает на ближайший стул, сильно побледнев.

– Господин Гарольд, с вами все хорошо? Лекаря здесь нет, мне послать за ним в город? – озадаченно интересуется Карстен.