– Боже, Люсиль, что тебя так взволновало? – ахнула одна из леди.

– Разве ты не слышала последние новости?! – воскликнула вторая.

Талия хотела опустить раму, но потом замерла в нерешительности.

Глупо! Какое ей дело до слухов? Никакие пересуды не могут оказаться унизительнее того, что она сегодня пережила.

И всё же Талия не могла сдержать извращённого любопытства.

– Расскажи, – выдохнула первая леди. Её голос показался Талии смутно знакомым.

– Говорят, вчера вечером лорд Эддингс видел пропавшего жениха в каком-то низкопробном игорном заведении.

– Что ж тут удивительного? Любовь к картам его и погубила, иначе Гарри в голову бы не пришло делать предложение этой неуклюжей гусыне.

Руки Талии сжались в кулаки. Гусыня. Этим прозвищем её наградили ещё в первый сезон.

– Так вот, вчера Гарри несколько перебрал с алкоголем и признался, что не намерен брать в жёны тупоумную простолюдинку.

– Прелестно! – послышалось злорадное хихиканье. – Но зачем тогда Гарри просил её руки? Неужели с самого начала хотел выставить её всем на посмешище?

– Эдцингс говорит, что хитрый мальчишка выпросил у будущего тестя часть приданого на покупку особняка в Мейфере, который он якобы подыскал. – Рассказчица выдержала драматичную паузу. – А сам намерен исчезнуть вместе с деньгами.

Другая леди потрясённо ахнула:

– Святые угодники!

– Вот именно.

Талия понимала, что тоже должна возмущаться.

Несмотря на то что со дня помолвки Гарри ей двух слов не сказал, он, казалось, смирился с необходимостью брака. Талия и предположить не могла, что Гарри обманет её отца и бежит из Лондона, присвоив часть приданого.

Бросит её.

– Затея смелая, но теперь Сайлас Добсон его из-под земли достанет, – произнесла первая леди. При упоминании этого имени голос её дрогнул от отвращения. – Пустит по следу целую шайку головорезов, чего ещё ждать от такого дикаря?

– Согласна.

– И потом, скандал… Граф Эшкомбский будет рвать и метать!

В этом Талия очень сомневалась.

По слухам, когда Гарри сообщил брату о своём намерении жениться на дочери Сайласа Добсона, тот объявил, что умывает руки.

– Если Гарри сбежит на континент, там его никто не найдёт, – продолжала та, которую звали Люсиль.

– На континент? В разгар войны?

Люсиль рассмеялась.

– Видимо, лучше получить пулю от наполеоновского солдата, чем гусыню Добсон в жёны.

– Гарри понять можно, – с лёгкостью согласилась собеседница. – Но не собирается же он вечно оставаться в изгнании!

– Разумеется. Через год-другой страсти утихнут, и Гарри вернётся победителем.

– По-твоему, граф с радостью примет блудного сына… то есть брата? – щёлкнул веер. – Лично я бы сказала, он не из тех, кто прощает и забывает. Если честно, иногда я его побаиваюсь.

– Да, он грозен, зато до чего красив! – прозвучал восхищённый вздох. Так вздыхали многие светские дамы. – Какая досада, что граф редко бывает в обществе!

– По крайней мере, в хорошем обществе.

– Ради него я бы поступилась любыми приличиями.

Обе дружно захихикали.

– Что ты такое говоришь, душка!

– Смотри, Кэтрин идёт. Надо ей рассказать!

Зашуршали шелка – обе дамы отправились прочь, голоса их звучали всё тише, но слова разобрать было можно.

– Знаешь, а мне даже жаль бедняжку.

Талия поморщилась. Это был тот случай, когда тон говорил сам за себя. Никакой жалости, одно злорадство.

– Мне тоже, – промурлыкала вторая. – Теперь она из дому выйти не посмеет.

– И поделом. Ей с самого начала следовало помнить своё место, – раздалось презрительное, высокомерное фырканье. – Так случается со всеми выскочками.

Несмотря на жару, Талия задрожала.