– Тому, что у вас есть сестра или тому, что вы служили в армии?

– Тому, что она стала проституткой.

Ева отвернулась. Посмотрела на лампу, и теперь свет падал на ее ровный, почти аристократический профиль. На ее лице отражалась работа мысли, словно она думала сказать правду или сделать мне приятно.

И что-то мне подсказывает, что меньше всего она хочет меня жалеть.

– Учитывая то, кем был ваш отец. По слухам. Это не удивительно.

Ладно. Пусть так. И это меня не обидело. Просто почему я не задавался такой мыслью в юности. Почему допустил то, что происходило с Вероникой. Как мог пропустить точку невозврата, когда назад пути не было.

– Я хотел спасти ее. Вытащить из притона сам, потому что отец дал мне понять, что ничего делать не будет. И дочь для него умерла.

Она снова посмотрела на меня. И ее взгляд, заинтересованный, позволил мне продолжить. Давно ли я так сидел и без ненависти рассказывал о своей жизни. А все почему. Что же в этой обыкновенной женщине двадцати пяти лет на вид меня привлекло?

– Вам удалось?

– Не без помощи одного клоуна. Я зашел туда как клиент. Купил собственную сестру, и мы сбежали. Но, судя по всему, проститутки у нас в цене. За нами погнались, и мне в спину прилетела пуля.

– А сестра?

– Ее спас человек, люто меня ненавидевший. Просто потому что в тот момент следил за мной, чтобы найти способ отомстить.

– Почему же он помог?

– Потому что понял меня, я полагаю. Именно так он сказал мне на утро в больнице. По факту, он спас мне жизнь. По чесноку, я его за это возненавидел.

– Потому что лучше умереть, чем лишиться ног?

– Именно.

В этот момент зазвонил телефон, и словно по велению судьбы на экране возникла белобрысая морда Марка Синицына, того самого спасителя. Я глянул на Еву, но она как ни в чем не бывало пила чай маленькими глотками. Каждое ее движение было наполнено внутренней грацией. Сейчас даже казалось, что она идеально будет смотреться в гостиной особняка в стиле Романовых.

Отворачиваюсь и отвечаю.

Надеюсь, этот вечно позитивный мудак не станет долго болтать.

– Череп, привет! – от его веселого голоса сразу начинает болеть голова. – Ты опять работаешь? Как твои ноги? Короче, я тут нашел спеца по позвоночнику и нервной системе. С ним уже связался. Он может приехать в Москву, как только ты сам его наберешь. Ну? Как тебе идея? Харитон?

– Тебе нужен мой ответ? Я думал, ты сам с собой болтал.

– Ну хватит. Я тебе выслал координаты. Он лучший в своем деле.

– Мне не нужна помощь. Ты знаешь, сколько таких спецов здесь было?

– Но попытка не пытка…

– Вот когда ты лишишься ног, тогда и сможешь судить. Все, мне идти нужно, – хочу повернуться к Еве, но в трубке отвлекает голос.

– А как насчет вечеринки? Мы в ресторане отмечаем нашу с Дашей годовщину. Придешь?

– Не знаю, – раздраженно бросаю и нажимаю кнопку отключения вызова. Тру переносицу, пытаясь побороть головную боль. Сложно мне с ним общаться, особенно, когда он пытается мне доказать, что стакан на половину полон.

Поворачиваюсь, готовый продолжить рассказ, но вижу пустое кресло. А в воздухе витает тонкий, почти незаметный шлейф цветочного запаха. А Евы нет.

Словно никогда и не было.

Дура, господи, какая я дура. Ну вот чего я добивалась, придя сюда?

Что хотела увидеть?

Что узнает меня, что кинется молить прощения?

А может быть хотела посмотреть в глаза его отцу? Так тот вообще умер. Ошибка. Вся эта идея глупая. Мне нельзя с ним видеться. Нельзя вспоминать. Нельзя думать об этом.

Выбегаю на улицу, даже не дослушав его разговор с другом. Друг… У такого как Черепанов не могло быть друзей. Всегда были только прихлебатели, которыми он успешно манипулировал. Он был всегда истинным сыном своего отца. Отражением того, кто легко шел по головам ради достижения цели. Любой, даже самой глупой цели.