Я вздрагиваю, когда слышу собственный голос из Лениного телефона, она еще и погромче включает, а я вещаю про пресс-конференцию и про… свою новую должность.

Если Лена успела увидеть местные новости, то и вся общага, наверняка, тоже. Стыдоба-то какая.

А если и мама видела? Даже не хочу открывать её сообщения, отвечу позже. Не могу сейчас выслушивать её упрёки, которые после моего признания о провале превратятся в радостные возгласы. Будет рассказывать, как соскучилась, и как вместе с отчимом ждёт моего возвращения.

К горлу подступает ком, я просто мотаю понурой головой. Цифры на странице сайта расплываются перед глазами. Я выбираю самый дешевый плацкартный билет на боковушке на ближайший по времени поезд, сидячих мест уже не осталось. Хоть посплю.

— Нет, Лена. Никому я ничего не утёрла. Это меня ткнули носом, указывая место. Нет у меня ни работы, ни квартиры… Я уезжаю домой, поджав хвост.

Лена хлопает глазками:

— А как же поцелуй с красавчиком? Прямо перед камерами!

Ну, всё. По щекам катятся слёзы.

— После поцелуя красавчик превратился в жабу.

Это только снаружи Евграфов весь из себя. А на самом деле мачо недоделанный, Казанова хренов. Только бы под юбку залезть. И никаких обязательств. И в компании я ему не нужна.

Ленка перебирается ко мне на кровать, я утыкаюсь ей в плечо. Подруга гладит, успокаивая, а меня прорывает. Я рассказываю всё в мельчайших подробностях, смакуя каждое ругательство, которое изливаю на голову Евграфова –пусть хоть обикается в своем волшебном пентхаусе не крыше.

— О, а я смотрю, что на тебе за брендовый прикид оверсайз. Еще подумала, и как ты успела сдать вечернее платье обратно в бутик? Неужели они круглосуточно работают?

При упоминании баснословно дорогущего платья, слёзы превращаются в неконтролируемый водопад.

— Я всё похерила, Лен… Рискнула и проиграла, — надрывно мычу в её плечо. — И шампанское теперь пить я буду еще не скоро…

Вспоминаю Ленкины наставления, когда делилась сомнениями, спрашивая совета перед дерзкой вылазкой на злосчастный аукцион. Сдалась мне эта стажировка, сдался мне этот урод Евграфов и всё его долбанное семейство.

Надо было прижаться и успокоиться, проглотить обиду и устроиться хоть куда-нибудь. Зато деньги целы бы остались –на квартиру хватило бы. Мама, конечно, заела бы упрёками и требованиями вернуться. Я надеялась, что перспективная позиция в большой компании смягчит её и она перестанет требовать вернуться домой.

Уверена, там еще и отчим подзуживает.

Мой отчим –здоровенный бугай с наколками по телу. Наверняка, сидел. Только мама либо не знает об этом, либо они скрывают от меня.

Меня передёргивает при воспоминаниях о его липких взглядах, скандалах, которые он мне устраивал за маминой спиной, а потом мило улыбался перед ней и выставлял меня виноватой.

Мы не можем найти общий язык ни в чём. Я даже не знаю, как к нему обращаться. Ему всё не нравится. Александр Иванович –слишком официально. Дядь Саша –и кислое выражение на его сморщенном от недовольства лице. Саша, Саня, Саныч –язык не поворачивается. Да, и реакцию мамы не хочется проверять. Папа? Вообще, стрёмно. Он мне –точно не отец. Короче, никак я его не называю.

Во время обучения в универе мне удавалось отделаться короткими визитами. Но мне не удавалось избежать его лап, как будто нечаянно трогающих меня за грудь или за задницу, или пошлых намёков, которые не касались маминых ушей. А жаловаться ей было бесполезно –себе дороже.

Пару раз ему удавалось зажать меня со спины и опалить вонючим дыханием и шёпотом, пока шарился руками по телу: