«Ты же мазохистка, забыла?» – подсказывает вредное подсознание.

«Рано ставить диагнозы!» – убеждаю его.

Уф, уже сама с собой разговариваю, совсем с катушек так съеду! Надо переключить внимание и я это делаю. Смотрю в свой телефон. Конечно, особо интересного там ничего нет, я не могу свободно выходить в интернет, на всех моих гаджетах стоит родительский контроль, но хоть почитать могу одну из книг, скачанных в читалку, чем пялиться на руки Казбека. Если он заметит, я просто умру от унижения!

***

Я сбиваюсь с мысли, когда ловлю на себе пристальный взгляд Лианы за завтраком. Она вела себя тише воды после того, как я ее отшлепал, даже глаза не мозолила пару дней, а сегодня боялась взглянуть на меня, сжимаясь на стуле так, словно мечтает исчезнуть. Что же изменилось, что она так пристально наблюдает за мной теперь? Хотя… В лицо она мне так ни разу и не посмотрела, уставившись на мои руки. Вспоминает, как я ее уму-разуму учил? Интересно.

Приходится подавить внезапную вспышку возбуждения от воспоминаний о ее криках и слезах, но член, нет-нет, да дергается в штанах. Надо признать, это меня завело. Она может мне не нравится, но я мужик, в конце концов. Кого бы не завела порка непослушной, вздорной девчонки, которая стала как шелковая в моих руках, как только до нее дошло, что я могу лупить по ее круглой, упругой попке до посинения? Лиана явно не захочет повторить этот опыт.

Значит, теперь самодовольная папина принцесса меня боится? Значит ли это, что ее поведение изменится? Мне нравится такая перспектива. Ненавижу постоянно напоминать ей, как себя вести, а ее незрелость и глупые подростковые выходки доводят меня до белого каления. Разве такой должна быть невеста Главы? Зачем мне невеста-ребенок, когда я хочу жену, которая будет королевой рядом со мной, а не капризной ебанной принцесской. Я себя так не вел даже в двенадцать, а ей уже восемнадцать лет. Что вообще у нее в голове? Лучше уж пусть боится, тогда, по крайней мере, она будет послушной и я смогу направлять ее в ту сторону, куда держу направление сам.

– Ладно, позвоню прямо сейчас, – поднимается на ноги папа, решив связаться с Дмитрием перед встречей. – А потом мне нужно потренироваться. Хочешь составить компанию?

– Мне нужно в офис, – отказываюсь нехотя, потому что тренироваться с ним мне нравится.

Это возвращает меня в счастливое детство, как бы сентиментально не звучало. Папа груб, требователен, и честно говоря, ему больше нечему меня учить, потому что я знаю теперь больше, чем он, ведь на какое-то время борьба стала моей профессией, но мне все равно не хочется отказываться от спаррингов с ним.

Когда он уходит, плечи Лианы каменеют. Я замечаю это, потому что не стесняюсь смотреть на нее, с азартом гадая, скажет она что-нибудь или продолжит притворяться, что ее тут нет. Когда она продолжает молча жевать, изо всех сил фокусируя взгляд на телефоне, я ощущаю что-то вроде разочарования, хотя должен быть доволен. Наверное, мне действительно становится скучно жить, раз я так реагирую на отсутствие глупых споров с этой дурочкой.

Позже днем, я решаю погулять по саду, до смерти устав сидеть взаперти. Территория нашего дома, который скорее подходит под звание особняка, огромная. Именно поэтому, вокруг всегда столько людей, охрана рассредоточена по всему периметру и я вижу вдалеке аж трех из них, когда качаюсь на качелях в беседке. Папа построил ее для меня, когда мне было пять или шесть лет. Тогда отношения между нами были другими, он обожал и баловал меня в первые годы жизни. Потом, когда мама умерла и он изменил свое отношение ко мне, причину чего я так и не поняла, я приходила сюда, чтобы напомнить себе о счастливых моментах с ним.