— Нужно снять рубашку, — Бэмби подходит ближе и собирает волосы в хвост.

— Без твоей помощи не получится, — произношу, едва разжимая зубы. Боль накатывает так, что дышать тяжело.

— Хорошо.

Ева действует максимально аккуратно. Стягивает сначала один рукав рубашки, потом освобождает остальную часть тела. Затем выдавливает мазь на ладони, чуть греет ее и только после этого касается моей спины.

— Не больно?

— Нет, — с каждым ее движением мышцы спины расслабляются, смягчаются.

Но появляется другая проблема. В штанах становится тесно. Недели воздержания делают свое дело, убеждаю себя, упрямо отгоняя мысли о том, что реакция исключительно на эту девчонку.

— У тебя, то есть у вас застой вот здесь, — нажимает на какую-то болевую точку, от чего у меня даже дыхание сбивается.

— Хватит, — морщусь, понимая, что не хочу снова терпеть боль. Устал от этого чувства за столько лет реабилитации.

— Вам станет легче, не упрямьтесь.

— Есть опыт обращения с больными?

— Можно сказать и так. У бабушки часто болела спина, пока ей не сделали операцию.

Ева замолкает, очевидно, тема для нее не совсем легкая.

— Спасибо, уже полегчало, — на самом деле, дико не хочется, чтобы Бэмби прекращала массаж, но продолжать в том же духе опасно — боль отступила, сменившись возбуждением. Ее ладони такие нежные, гладкие, что я готов взвыть от прилива желания.

— Встать можете?

— Нет, полежу немного.

Не хочу пугать выпирающим бугром в штанах. Жду, пока Ева уйдет, однако она не торопится этого сделать.

— Со мной все в порядке, - повторяю я, раздражаясь от того, что наверняка выгляжу в этот момент жалким. Ненавижу, когда меня жалеют, жалость хуже ненависти.

— Послушайте… Кирилл, — впервые обращается ко мне по имени. — Понимаю, что мы с вами сто раз обсуждали этот вопрос, но… Может вы передумаете? Кажется, вам и самому не до женитьбы.

— Не переживай, Бэмби, как-нибудь доковыляю до ЗАГСа, — упираюсь об матрас кулаками по обе стороны от себя и поднимаюсь, стиснув зубы.

Спазм уменьшился, но вот позвоночник буквально скручивает в разные стороны, даже когда прилагаешь небольшие усилия.

— Даже боль не останавливает вас от мести, — качает головой Ева. — Возможно, вы имеете на это право, ведь мой отец поступил необдуманно…

— Твой отец поступил очень даже обдуманно, малышка, - усмехаюсь я холодной улыбкой. Внутри поднимается злость от того, что рядом с Евой я начинаю забывать истинные мотивы и цели женитьбы. — Его план был хорошим, но не идеальным. Я выжил вопреки всем прогнозам, поэтому происходящее, - обвожу руками вокруг себя, - небольшая плата за мое спасение.

— Зачем ему нужно было покушаться на вас? — Ева взволнованно заламывает руки. — Зачем папа так поступил?

— Ради денег. Хотел урвать кусок пожирнее.

— Но у него никогда не было проблем с бизнесом.

— Зато с человечностью всегда было плохо. Убрать человека для него не было проблемой.

— Он не может быть таким жестоким, — на щеках Евы проступает яркий румянец. Все еще верит в хорошее в людях? Какая наивная.

— Тебя же он не пожалел, — возвращаю малышку с небес на землю. Заодно, и себя. — Когда его приперли к стенке, сделал все, чтобы защитить свою драгоценную задницу и откупился дочерью.

Теперь уже черёд Евы стискивать зубы. Она смотрит на меня с плохо скрываемым гневом. Отлично, так будет лучше для всех.

Горькая правда отрезвляет, бьет сразу в сердце. И это я еще не все вывалил, приоткрыл только то, что счел нужным рассказать Бэмби.

— Тогда вы ничего не добьетесь, отцу плевать на меня.

— Поверь мне, он сейчас у меня вот здесь, — киваю на свой сжатый кулак. — Его репутация резко пошатнулась, а скоро многие узнают то, что добьет его окончательно, как политическую фигуру. Он ведь у тебя рвался во власть, не так ли?