— Я из-за нее, — Лизы тыкает в меня наманикюренным ноготком, — лишилась контракта, потому что «Астра Верди» взяли другую модель. А агентство лишилось прибыли! Она специально это сделала, чтобы насолить!

Я фигею. Я? Насолить? Точно не наоборот?

— Я тебя услышала. Лиза, оставь нас одних.

— Хорошо.

Лиза горделиво поднимается с места и выходит, закрывая за собой дверь.

Зуб даю, далеко не ушла, стоит и уши греет.

Светлана Николаевна громко вздыхает, складывает руки на столе в замок и смотрит на меня. С укоризной. Покачивает головой.

— Кира, я знаю, вы не очень ладите с Лизой, но такие поступки — это за гранью.

О как. Не ладим? Интересно, и откуда у начальницы такая информация? Сегодня день риторических вопросов, видимо. Понятно откуда.

— Да какие поступки, Светлана Николаевна? — возмущаюсь я. — Мы нормально общались! Это она на меня взъелась из-за того, что Максим Романович выбрал меня в качестве модели, а у меня никаких претензий к ней нет. Кроме одной: она врет.

— Кира! — повышает голос начальница. — Это нелогично, не находишь? Неужели ты думаешь, я поверю, что Лиза отказалась от хорошего заказа, лишь бы насолить тебе?

Мне самой жутко не хочется в это верить. Но либо так, либо у меня крупные проблемы с памятью. А их у меня нет! Я серьезно отношусь к работе, и до этого никаких вопросов ко мне не возникало.

— Светлана Николаевна, я бы ни за что не стала лишать агентство прибыли. Ну зачем мне это? Если бы мне принесли договор, я бы его отправила.

— Ладно. Я допускаю, — снова вздыхает Светлана Николаевна, — что ты не специально забыла отправить договор или отнесла его куда-то не туда в суматохе перед внезапной командировкой. Поэтому — и только поэтому — я увольняю тебя без штрафа. Напиши заявление по собственному желанию, если не хочешь проблем.

— Как это увольняете? — С моего лица сходит краска, и я делаю шаг назад.

Ладно штраф, я морально уже к нему подготовилась. Почти. Но увольнение?!

— Мне не нужны распри между сотрудниками. Если ты не можешь вести себя доброжелательно со всеми, что, между прочим, является одной из твоих обязанностей, тебе здесь не место. Мне тут не нужны личные разборки и неотправленные договора. Расчет ты получишь сегодня, зайди в бухгалтерию. Отрабатывать две недели не нужно.

Я цепенею на месте, все еще не веря в происходящее. Я не могу? Разве это только от меня зависит?

— Светлана Николаевна, я… — пытаюсь объясниться, но начальница обрывает меня на полуслове:

— Иди, Кира, я все решила.

Снова пытаюсь заговорить, но она и слушать не хочет, останавливает меня жестом ладони и повторяет с нажимом:

— Иди!

Я на ватных ногах выхожу из кабинета начальницы.

Как и думала, Лиза резко отпрыгивает от двери. Все слышала, стерва. Вон как довольно улыбается.

Прохожу мимо, будто ее нет.

Так, Кира, только не плачь. Не при этой «подруге»!

И вообще, вспоминай слова Игоря: мир мне помогает. Так надо, так лучше. Все наладится. Не может не наладиться.

Иду на свое место, приземляюсь в кресло, а у самой дрожат руки. И губы.

Уволили из-за черной, жгучей зависти — подумать только.

Это все Рокотов виноват! Не выбери он меня, работала бы спокойно. Ему развлечение, а мне — минус работа. Удружил, блин!

Минут через пятнадцать Светлана Николаевна выходит из своего кабинета.

— Меня сегодня больше не будет. До свидания, Кира.

— До свидания, — эхом отзываюсь я.

Время до конца рабочего дня тянется бесконечно долго. Собраться у меня не выходит, как ни стараюсь, и все валится из рук.

И Тани как назло нет, хотя обещалась быть к обеду.

В полшестого я иду в бухгалтерию и получаю расчет. Пересчитываю купюры. М-да, негусто.