Женщина хмуро смотрела на руки сына:

– Хлеб привез?

– Забыл, мам, забыл.

– Так всегда, что ни попросишь – ничего не сделает! Родной матери куска хлеба не может купить.

– Успокойся, мам. Знаешь, что в городе происходит?

– Десять раз напомнишь, и все равно забудет! Что ж это такое?

– Мам, сегодня обойдемся без хлеба. Дай я пройду. Девушке плохо.

Екатерина Федоровна продолжала стоять в центре коридора, загораживая узкий проход. Она перевела взгляд на девушку, словно только что ее заметила. Брови поползли навстречу друг другу, морщины на лбу стали глубже.

– Кто такая? Ты о ней ничего не говорил.

– Мам, я потом объясню. Ей надо помочь.

– Раньше я ее не видела. Как зовут?

Андрей растерянно посмотрел на девушку, он до сих пор не удосужился поинтересоваться ее именем. Девушка подняла глаза и прошептала:

– Айза.

– Дал бог имечко. Ты не русская?

Андрей рукой отстранил Екатерину Федоровну:

– Мама, все вопросы потом. Дай нам пройти.

– И откуда к нам такое счастье?

– Мама, потом! – твердо заявил Андрей.

Он провел Айзу в небольшую комнату, усадил на диванчик и прикрыл дверь перед любопытным взором матери.

– Посиди. Сейчас я что-нибудь придумаю. Меня, кстати, Андреем зовут.

– Мне плохо, – прикрыв глаза, пролепетала девушка, – очень плохо.

– Что с тобой? Может, лекарство какое-нибудь?

– Таблетку.

– Какую?

– Дай таблетку, – шептала девушка.

Из коридора доносилось нарочито громкое ворчанье Екатерины Федоровны:

– Совсем мать забыл! Только о себе и думает. А водит не пойми кого, прости господи. И где только такую шваль подобрал? На базаре?

Андрей сделал успокаивающий жест Айзе:

– Ты не обращай внимания. Это она так… Сейчас принесу воды и лекарство поищу. – Он вышел из комнаты и встал перед матерью, оттесняя ее на кухню. – Где у нас таблетки?

Екатерина Федоровна отступала, но продолжала ворчать:

– Хлеба от родного сына не дождешься.

– Да принесу я тебе хлеб! Принесу! – не выдержал Андрей. – У соседа возьму! Только замолчи.

– И за что мне такое наказание? У других дети как дети, а у меня… И орет еще. На мать орет!

Андрей решил промолчать. Словесную перепалку у нее выиграть невозможно. Он нашел лекарство и вернулся в комнату со стаканом воды. Девушка дрожала, свернувшись в кресле.

– Держи. Я аспирин и димедрол нашел. У тебя это, скорее всего, от нервов. Стресс. Пара таблеток должна помочь. Выпей.

Девушка покорно взяла таблетки.

– Сама справишься? Вот вода. А я сейчас приду.

Андрей вышел на лестничную клетку, позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыл полненький взъерошенный парень в линялой футболке и мятых спортивных штанах.

– О, Андрюха! – гаркнул он, выдохнув тяжелую смесь водочных паров в лицо соседу.

– Привет, Витек, – поморщился Власов, слегка отстраняясь. – Одолжи черного хлеба.

– Андрюха! Слышал, какая хрень творится? – Виктор Червяков махнул рукой поверх плеча. Из глубин квартиры раздавались звуки громко работающего телевизора. – Чечены опять бомбу рванули. Около «Рижской». Кучу народа завалили. Я б их, гадов…

– Почему ты думаешь, что чеченцы?

– А кто же еще?

– Может, это бандитские разборки?

– У метро бомбы взрывать? Не-е, Андрюха, отморозков не осталось. По телеку говорят, что смертница.

– Может, и так. Хлеб дай.

– Хорошо, что я на метро не езжу. «Газель» для меня, как второй дом.

– У тебя хлеб есть?

– Заходи, Андрюха. Водочки дерябнем. Водка – это жидкий хлеб!

– Сейчас не могу. Одолжи хлеба немного, а то мать достала бесконечным нытьем.

– Да мы не долго. Покалякаем малость, телек посмотрим.

– Не могу. Я не один.

– Во дела! А с кем?

– Ты хлеб дашь?

– Сейчас, Андрюха, сейчас.