– И где ты… ходишь? Холодно же!

Он выпрямился и неосознанно поежился. Но от мороза или возмущения – не понимал и сам.

– Ты, видимо, хотела сказать: шляешься? – ее заминка не осталась незамеченной. Прошел вперед, не оглядываясь на жену.

Кира Серафимовна задержалась на пару минут, цепким взглядом всматриваясь туда, откуда он пришел. Никого не заметив, решила все-таки выяснить у охранника, где ее муж торчал целых полчаса, благо камеры слежения имелись на всех углах дома.

Догнала она мужа только у лифта, где он придерживал дверцу, дожидаясь ее. Выйдя на последнем этаже и пройдя два лестничных марша в свой пентхаус, Кира отпыхивалась, будто прошагала все этажи пешком.

– На западе лифты для пентхауса ставят отдельные, а в России все не как у людей, – привычно посетовала, стараясь выровнять дыхание.

Отчего ее напрягало пройти до квартиры какой-то этаж, ведь это для нее весьма и весьма полезно, Игорь никак не мог понять, но решил списать это на дурное настроение. Все-таки дочь достала до печенок сегодня всех.

Съев котлету по-киевски, разогретую в микроволновке, что считалось Кирой Серафимовной чрезвычайно вредным и вообще низким моветоном, он немного посидел перед телевизором, потом принял душ и отправился в свою комнату. Посещать сегодня спальню жены не было никакого настроения. Да и было ли оно когда-нибудь?

Крамольные мысли лезли в голову, мешая спать и заставляя его делать то, что он ужасно не любил – размышлять о своей жизни. Поняв, что уснуть все равно не удастся, вытянулся во весь рост, заложил руки за спину и принялся негромко насвистывать, представляя, как бы он жил, если б не женился на Кире, едва ему стукнуло девятнадцать.

После тщательного анализа получалось, что не слишком-то хорошо. Существовал бы так же, как все его одноклассники – тянул лямку в какой-нибудь конторе или на заводе, как и они, выслушивал от гипотетической жены укоры в собственной никчемности. А то и вовсе бы спился, что случилось с парой его школьных дружков, ищущих в водке забвения от непосильных тягот жизни.

В результате постановил, что ему крупно повезло. Ведь стоило ему только заикнуться о какой-либо приглянувшейся машинке или намекнуть куда-нибудь съездить, как все его капризы тут же исполнялись. По сути, Кира – его золотая рыбка. И выглядит она вполне прилично, не сравнить с женами его знакомых, если не считать вовсе уж молодых, конечно.

Так чем же он недоволен? Присматривают за ним более пристально, чем ему хочется, но это, в принципе, ерунда. Это ему должно даже льстить – ведь жена просто-напросто боится его потерять, вот и принимает превентивные меры, так сказать. А в остальном у него все не просто хорошо, а даже замечательно.

Вот только отчего так тоскливо на душе? Чего ему не хватает? Самостоятельности? Так не нужна она ему, вот еще, ему этого добра и на работе хватает. Дома он ни за что не отвечает, соответственно, ошибок не делает, живет спокойно, как у Христа за пазухой. И не нужно тикаться, дергаться и невесть из-за чего тревожиться. Все хорошо. А то, что Виолетта бесится, так это пройдет – возраст у нее такой сейчас, беспокойный.

Вот замуж выйдет, и все наладится. Если, конечно, она не вздумает доставать мужа так, как Кира его самого. Ведь почему он с ней никогда не спорит? Да просто не хочется выслушивать муть, которую она с упоением вывалит на его голову. Типа она для него все, а он для нее ничего. И так без конца. Так что уж лучше промолчать, сделав вид, что ему все фиолетово.

Поняв, что, как наркоман с иглы, не может соскочить с беспокоящей его мысли, с силой закрыл глаза, приказывая себе заснуть – завтра рано вставать на работу. В принципе, ему можно было и не работать, денег тестя на всех бы хватило, но для взрослого нормального мужика это уж и вовсе стыдно. Да и с ума можно сойти – видеть круглые сутки старательно-милое лицо жены.