Я готова сражаться за него со всем миром. Я собственный организм ненавижу за то, что он отторгает моего ребенка.

Не хочу думать, что у меня не получится. Не позволяю даже мысли такой допустить. Продолжаю отчаянно надеяться, что все обойдется, и пусть я со стороны выгляжу слабой и беспомощной, на самом деле я делаю все возможное, чтобы спасти своего малыша.

Даже если это значит просто лежать и думать.

Ограничивать себя физически вообще ни капельки не тяжело. А вот когда дело доходит до эмоций, здесь мне в разы сложнее. В миллионы раз.

Неуверенность сменяется тревогой, тревога безысходностью. Мои мысли мечутся в промежутке от надежды до отчаяния, и я с большим трудом с ними справляюсь.

Очень тяжело заставлять себя не думать, как было бы хорошо вот так лежать дома, чтобы обо мне заботился мой муж.

Он умеет это делать как никто другой, намного лучше чем моя мама. Когда я болела, он укладывал меня в постель даже с невысокой температурой. И я купалась в его заботе и внимании.

Теперь ему есть кого окружать вниманием и о ком заботится. А вот тут становится совсем невыносимо, потому что любое воспоминание о Рустаме вонзается в сердце острым ножом.

Я сражаюсь с собой, пытаясь не разреветься, не гнаться за болезненными сожалениями о нашем счастливом семейном прошлом.

Вчера Рустам снова приходил, это уже его третий визит. Пока безуспешный, но я не знаю, как долго персонал сможет его не впускать. Подозреваю, он до сих пор не смог никого подкупить только потому, что сотрудники боятся мужа Анны, главврача больницы. И саму Анну тоже.

В прошлый раз его не впустили в отделение, а вчера он сумел добраться до дверей моей палаты. Попытался пробиться внутрь, но я собралась с силами и крикнула, что не хочу его видеть.

Не знаю, услышал он или нет, но за дверью стало тихо. Потом я услышала, как тяжелые шаги удаляются по коридору, и внутри меня закипело, как в перегретом паровом котле.

Это правда, я не хочу его видеть, потому что боюсь. Боюсь увидеть его лицо, посмотреть ему в глаза. И я точно не смогу выдержать его прикосновений.

Он разрушил все, что было между нами, я с трудом представляю, как буду дальше жить. Тот, кого я любила и доверяла, оказался простым обманщиком. Он предал и меня, и наш брак. Все во что я верила, разбилось в этой палате вместе со старой больничной чашкой.

А еще каждая его попытка пробиться ко мне в палату показывает всю мою уязвимость. Сводит на нет все усилия усмирить мысли, справиться с эмоциями.

В груди снова просыпается боль, которую я старательно загоняла в самую глубину. Теперь кажется, что она больше никогда не пройдет. Не знаю, как справиться со всей этой болью и надрывом, но точно знаю, что Рустам не должен меня такой видеть.

Конечно, нам придется с ним встретиться, как минимум чтобы развестись. У него уже есть новая семья, любимая жена, которую он носит на руках. На подходе ребенок, долгожданный сын. Ну зачем ему, как выразилась Лиза, пустоцвет?

А я должна развестись пока не начал расти живот, и я очень надеюсь, что много времени наш развод не займет.

Но Рустам не должен видеть, как мне больно. Я не хочу, чтобы он видел слезы на моих щеках и боль в моих глазах. Я не хочу, чтобы он знал, как сильно я страдаю. И что его измена меня уничтожила.

Я чувствую себя заложницей собственных чувств, пытающейся выжить в этой безумной ситуации. Мне нужно время, чтобы справиться с собой, жаль, что времени у меня совсем мало...

— Соня, дочка, — слышу мамин голос, полный горечи и сожаления.

Открываю глаза. Я и не заметила, как уснула. Мама смотрит на меня, наклонив голову, в ее глазах стоят слезы.