— Как твои успехи, Леон? Готов к соревнованиям? — голос Демида глубокий и довольно спокойный. Словно его семье не пришел конец.

— Какая тебе разница? — сын огрызается. Поджимаю губы, потому что больно слышать такой тон собственного ребенка .

— Наверно, потому что я твой отец. И мне есть дело до тебя.

Усмехаюсь. Отец… Почему же тогда ты выбрал других женщин, а не своих детей?

— Ты мне не отец! Больше нет! — Леон в сердцах выпаливает самое страшное, что может услышать любой любящий родитель. А то, что Демид любит сына, я знаю наверняка.

— Прекрати, — тяжелый удар ладони по столу, слышу как отодвигается стул. Судя по всему Демид встает из-за стола, — Глупец! Ты понимаешь, чем может закончиться для тебя эта драка? Заявление уже лежит в полиции. На кону твоя будущая карьера. Хватит строить из себя взрослого, Леон. Пожалей мать…

— Вау, батя! Ты вспомнил о маме? Не смей даже говорить о ней, слышишь? Ты не достоин даже ее волоска, ее ноготка. Она у нас самая лучшая, как ты мог променять ее на вот это… Я видел тебя у школы с той шлюхой.

Голос сына дрожит, и я сама пускаю непрошенные слезы. Образ той наглой девицы с белокурыми длинными волосами снова встает перед глазами. Словно кинопленка на репите прокручивается у меня в голове. Отбрасываю подальше, а на стоп поставить не могу.

— Пап, ну как? Наша мама же… Она потрясающая, она самая красивая. Разве это стоит того? — кажется сын не сдерживается и дает волю эмоциям.

— Ты еще мал, чтобы понимать некоторые вещи.

— Знаешь, — Леон усмехается, — Может я и мал, как ты говоришь. Но мама научила меня одному неизменному правилу. Предательство — это удел слабых. Ты слабак, отец!

Сердце в груди бешено рвется наружу, пробивая грудина тараном. Я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не вбежать в мрачный кабинет мужа и не вмешаться в разговор, который набирает обороты. Но я не имею право. Ради сына, это его воля.

Но и прекратить подслушивать тоже не получается.

— Я сожалею, что твоя мама узнала об этом так, — и кажется в его голосе действительно проскальзывают нотки сожаления. Совершенно незримые, далекие…

— Но ты не сделал ничего, чтобы исправить отец. Но знаешь, в какой-то степени я тебе даже благодарен, — сын хлюпает носом, — Теперь мама займется тем, что ей нравится. И, возможно, когда ей станет не так больно, она встретит другого мужчину. А ты… Ты будешь локти кусать.

Господи. Я не выдерживаю натиска его слов, и глухо рыдаю в раскрытую ладонь. Как же больно, когда твой ребенок мирится с тем, что его родители выбрали разные пути. После долгих лет счастливой жизни.

Одно дело, когда в доме вечные скандалы и ругань, и ребенок подсознательно понимает, что всему этому придет конец. Другое дело, когда отец и мать живут в любви и доверии… А потом…

Оказывается, любви не было. А доверие не оправдалось.

Сказки — не для взрослых. Не устану это повторять. И жизнь мне продемонстрировала, что верить нужно в себя, а не в иллюзорный придуманный мир. Осталось только привыкнуть к реальности и научиться в ней жить. Благо рядом есть дети.

Они ни в коем случае не помеха, а стимул. Двигаться. Одной было бы проще, беспортно. Но с ними… С ними интереснее познавать себя.

И сейчас, стоя за дверью, прислонившись горячей спиной к холодной стене, я понимаю, что мне есть чем гордиться. Вернее кем.

И брак с Аристовым — это не полный провал. Дети у нас получились отменные. В Злате тоже сомнений нет, хоть Демид и не проникся любовью к дочке. Уверена, когда куколка подрастет, он поймет, какое чудо мы сотворили.

Даже если наши судьбы будут уже на разных полюсах.