Заставляю ноги идти в его сторону. Слава богу, руки заняты тележкой, иначе… Иначе моя дрожь была бы тем более заметна.

Подхожу чуть ближе. Настолько, что чувствую запах терпкой туалетной воды. Вымершие рецепторы воспроизводят в памяти всё, что связано с этим неповторимым ароматом.

Эйфория, счастье, дикая всепоглощающая любовь, азарт, похоть, боль, отчаяние… предательство. Моё предательство и смерть…

Его лицо стало более суровым. Словно неживым.

- Добрый день, - говорит мне Матвей, холодными глазами небрежно проходится по моему телу, которое тут же вслед за рецепторами оживает.

- Привет, - тихо отвечаю.

Пару секунд общаемся взглядами.

«Я не хочу тебя видеть» - читаю в светло-серых льдинках.

«Я тоже» - упрямо отбиваю.

«Я тебя ненавижу…»

«Прости. Прости. Прости»

Я не просила себя любить. Не просила.

- Любимый? – слышу голос справа и тут же поворачиваюсь на него.

Марк отодвигается ко мне.

Красивая брюнетка лет двадцати подходит к Матвею и по-хозяйски берет его за руку.

- Ты кого-то встретил? – с открытым интересом смотрит на нас.

- Да, Ева, - находится Андреев, приходя в себя. – Мои… знакомые.

Знакомые!

- Матвей, как у тебя дела? Я скучал. Мама сказала, ты насовсем уехал, - начинает тараторить сын.

- Марк, - одергиваю его, пытаясь улыбнуться. Пытаясь придать хоть какое-то более-менее приличное выражение лица.

Выходит только гримаса.

- Мы с мужем недавно приехали к вам в город. Я тут совсем никого не знаю, - грустно улыбается девушка.

С мужем?! Я словно на огромной скорости в столб влетаю. Влетаю и разбиваюсь.

Она очень приятная. Мягкие длинные шелковистые волосы, ангельские черты лица, высокие скулы и искрящиеся голубые глаза. Одета, как и Матвей, в обычные джинсы и футболку оверсайз, которая только подчеркивает ее хрупкость и женственность.

- Надеюсь, быстро познакомитесь, - отвечаю, поняв, что надо срочно найти какие-то слова.

- Я тоже надеюсь. Матвей ведь вырос в этом городе.

Быстро киваю. Вырос, а потом… чуть не погиб. Из-за меня.

- Матвей, покатаемся на великах? – спрашивает Марк, задирая голову.

Мужчина блуждает глазами по детскому лицу, словно тоже ищет нужные фразы, чтобы не обидеть.

- Если получится, парень, - отвечает, потеребив хохолок из светлых волос на голове у сына.

- Марк, пойдем, - сипло зову. – Не будем мешать.

- Удачи вам, - улыбается Ева, ласково притягиваясь к груди Матвея.

Моего Матвея.

Жена. У него есть жена. Как бы больно мне ни было, я рада, что он нашел силы жить дальше. Пусть хотя бы он живёт, чёрт возьми, дальше!

Разворачиваюсь и иду в обратную сторону. Проклятые слезные каналы спустя два года снова пробуждаются и оттаивают.

Черт.

Ну не здесь же?

- Мы с Матвеем поедем кататься на велике… - радуется сын.

- Он тебе не обещал, - проговариваю медленно.

- А вдруг получится? – спрашивает Марк.

- Вряд ли.

Зачем давать ложную надежду?

В состоянии ступора продолжаю выбирать продукты. Я не в себе. Об этом просто кричат три одинаковых упаковки гречи в тележке и корм для кошек, которых у нас отродясь не было.

Решив все-таки заказать доставку, прохожу на кассу.

Она, как назло, работает одна и перед нами всё те же Андреевы. Крепкие мускулы на мужской спине напрягаются, будто их хозяин чувствует моё приближение. Он не оборачивается. Его тело источает всё тот же ледяной холод и пренебрежение. Марк, слава богу, отвлекается на витрину с водой.

Жена Матвея что-то щебечет, не прекращая выкладывать выбранные товары на ленту. Вдруг ее ладонь с розовыми блестящими ноготками тянется к полкам над кассой и вытягивает из коробки перед моим носом… два теста на беременность.