– А если детвора в индейцев играла? – усмехнулся Герман, но чувствовалось, что сам в этом сомневается. Что касается меня, то в тот момент я была уверена: метки оставил Олег. Или отмечал путь, чтобы не кружить на одном месте, когда искал пещеру или уже возвращаясь после того, как ее нашел. Мера нелишняя, потеряться в лесу немудрено, а пещера всегда была неплохо замаскирована, коли обнаружить ее удавалось далеко не всем. Одно настораживало: если Олега убили из-за его находки, почему оставили указатели? В общем, внезапную радость, что найти пещеру удастся, сменила догадка: а не является ли это чьей-то хитростью? Примерно те же мысли посетили Германа, поглядывал он на меня с сомнением, должно быть, заподозрив, что к вырезанным на деревьях стрелам я имею непосредственное отношение, то есть появились они не без моей помощи. Не обращая внимания на его взгляды, я осторожно продвигалась вперед. Он вдруг спросил:

– По-твоему, кто-то затеял с нами игру?

Я пожала плечами, но свои соображения все-таки высказала. Герман усмехнулся:

– Я же сказал, мистическая чушь меня не интересует. Олега убил человек из плоти и крови, а не лесной дух. И вряд ли это связано с его находкой. Вот если бы он нашел клад, тогда другое дело… – Герман продолжал разглагольствовать, но я его не слушала, молча указав на очередную стрелу. Теперь они стали встречаться чаще. Герман двигался очень быстро, удалившись от меня на приличное расстояние, какие бы сомнения его ни мучили, добраться до конца маршрута ему не терпелось. И тут лес внезапно кончился. Я поравнялась с Германом, который стоял на краю довольно глубокого оврага, впереди поле, а за ним начиналось село. Разноцветные дома утопали в зелени, узкая лента реки и церковь на пригорке.

– Милая шутка, – заметил Герман, глядя прямо перед собой, вздохнул полной грудью и на некоторое время прикрыл глаза, то ли наслаждался покоем, то ли пытался справиться с разочарованием. Я успела убедить себя, что метки оставил Олег, и теперь беспомощно оглядывалась, пытаясь понять, где продолжить поиски. Последнюю стрелу я видела в нескольких метрах отсюда, указывала она в сторону села, но это явная глупость, пещеры здесь быть не может. Получается, что вырезал метки убийца взамен тех, что оставил Олег… Или это в самом деле лишь детская забава. Пока я размышляла, Герман отправился вдоль оврага и вскоре позвал меня. Я припустилась следом и обнаружила его возле березы, стрела на ней указывала направление. Двигаясь по кромке оврага параллельно селу, мы преодолели примерно километр, сомнений в правильности пути не было, нам попались уже две стрелы. Овраг кончился, поле за ним вновь сменил лес. Я почувствовала усталость, скорее, от напряжения, прошли мы не так много, километров шесть-семь, не больше. Поднялись на пригорок с березовой рощей, взгляд уперся в самое высокое дерево, кора на нем в одном месте была срезана, и на ровной поверхности нацарапана очередная стрела. В первый момент я восприняла это как чью-то шутку: внизу была дорога и поле с редким кустарником по краям, за ним начинался лес, смыкаясь с небом где-то на горизонте.

– Ничего не понимаю, – пробормотала я, подошедший Герман презрительно усмехнулся, собрался что-то сказать, но вместо этого вдруг замер.

– А это что? – спросил он с сомнением, ткнув пальцем в направлении ближайших кустов, я покачала головой.

– Ничего не вижу.

– Смотри левее.

Я повернула голову и ахнула, а Герман сквозь зубы произнес:

– Ни хрена себе…

Под солнцем поблескивал большой крест, сложенный из белых камешков.