Краешек губы его снова дернулся, и было непонятно, шутит Кулик, или возня с бумажками – действительно главная причина, по которой Елену включили в следственную группу. Ей стало обидно.

– Да вы не дуйтесь, работы всем хватит, – угадал ее настроение Кулик. – И давай по-простому, без «товарищей полковников». Будем общаться, как коллеги, по имени и на «ты». Я – Борис, ты – Лена. Это приказ, майор Петелина.

Елена расслабилась, все-таки Кулик способен шутить.

– Так точно, Борис Евгеньевич, – усмехнулась она.

– Ладно, привыкнешь. А теперь расскажи, Лена, что думаешь о нашем маньяке?

На этот вопрос, в отличие от риторического «и знаешь почему?», нельзя было не дать ответа.

– Я только начала знакомиться с делом. Хотела сначала услышать ваше мнение. Твое, – поправилась она, увидев поднятый в назидание указательный палец полковника.

Кулик уселся поудобнее, настраиваясь на долгий разговор, нахмурился.

– Я к этому делу подключился после пятого эпизода. Знаешь, как работали до меня? Хватали и трясли всех подозрительных личностей, прежде всего судимых. Пришлось коллегам втолковывать: тот, кто похож на маньяка, скорее всего, им не является.

– Интересный парадокс.

– Горький опыт. Не буду описывать все типы маньяков, сразу скажу, мы имеем дело с умным серийным убийцей. С виду он абсолютно нормальный, социально адаптированный человек – имеет работу, жилье, приятелей, возможно, семью и детей. Но, даже если он одинок, этому есть объяснение и не порождает никаких подозрений у окружающих. Наверняка он обаятелен, вызывает доверие, легко сходится с людьми. Его жизнь организована и упорядочена, а преступления хорошо спланированы. Он заботится об уничтожении улик. Если что-то пойдет не так, он скорее откажется от преступления, чем пойдет на риск.

– Как же нам поймать такого умного убийцу?

– Не будем забывать, что этот человек серьезно болен. Внутри него живет демон, которого он может контролировать лишь до определенного предела. Наступает момент, когда демон вырывается наружу, и обычный с виду человек превращается в жестокого маньяка.

– Демон вырывается наружу, – повторила Елена, попытавшись представить зловещую картину. – С чем связан переход от спокойного состояния к агрессивному?

– И с внутренними причинами, и с внешними. Внутри человека, терзаемого маниакальной страстью, разрастается нарыв, который требует выхода. В момент убийства маньяк испытывает особое наслаждение и избавляется от жуткой душевной муки. Поэтому он растягивает удовольствие и убивает не сразу. Сначала обездвиживает жертву, мучит, чтобы полностью воплотить свои садистские фантазии. Таковы внутренние позывы, а непосредственным толчком к преступлению может служить некий внешний фактор.

– Ассоциации из искалеченного детства?

– Чаще всего так, но не всегда.

– А жертвы? Они случайны, или маньяк выбирает их целенаправленно?

– У всех маньяков в больном сознании формируется определенный образ жертвы. Если это насильник, охотящийся на девушек конкретного типа, можно поймать его на живца. Такой случай в моей практике был. Но сейчас обстоятельства сложнее. Сначала я не мог понять, что общего между жертвами?

Петелина припомнила материалы дела и высказала свое мнение:

– Насколько я успела разобраться, все жертвы чиновники разного уровня.

– Да, это так. Но делать акцент на данном совпадении преждевременно и опасно для общества. Не хватало нам, чтобы народ решил, что появился новый Пугачев или Стенька Разин.

– И все-таки?

– Круг жертв, ограничивает круг подозреваемых. Я думаю, жертв убивает кто-то из числа их знакомых или сотрудников.