– Ведь я предупреждал, душечка, – ласково сказал Эйнджел, едва девушка вошла в жаркий камбуз. Кок сразу почувствовал охватившее Саманту уныние. – Досталось?

– О чем ты? – Она вздернула подбородок и улыбнулась – пожалуй, слишком поспешно. – Помочь?

– Вон миска с яйцами, надо отделить желтки, – показал Эйнджел и склонился над двадцатифунтовым куском говядины. Закатанные до локтей рукава поварской куртки обнажали мощные волосатые руки; достойный Рокки Марчиано кулак сжимал разделочный нож.

В молчании прошло несколько минут.

– Я всего-то хотела поблагодарить… – Глаза Саманты опять подернулись дымкой.

– Ну да, ну да, ему самое место среди матросни, – согласился Эйнджел.

– Неправда, – вскинулась Саманта. – Он не такой!

– Ладно, – усмехнулся кок. – Тогда он эгоистичный и бессердечный негодяй, а в голове у него сплошные прожекты.

– Как тебе не стыдно! – Глаза Саманты засверкали. – Он прыгнул за мной в воду…

Только тут девушка заметила улыбку на губах Эйнджела, а в глазах лукавый прищур. Саманта сконфуженно замолчала и с удвоенным усердием принялась разбивать яйца и выливать желтки в смесительную миску.

– Он тебе в отцы годится, – подпустил еще одну шпильку Эйнджел, чем окончательно разозлил Саманту. Она покраснела, на гладкой матовой коже проступила золотая россыпь веснушек.

– Эйнджел, что за чушь ты порешь!

– Ого! Душечка, кто тебя учил такому обхождению?

– А нечего меня злить… – Она с досады ударила яйцом по краю миски, и скорлупа лопнула, заляпав штаны белком. – Черт!

Саманта вызывающе уставилась на Эйнджела, гневно схватила протянутую тряпку и вытерла пятно. Они снова вернулись к работе.

– Сколько ему лет? – опять не выдержала Саманта. – Полторы сотни?

– Тридцать восемь. – Эйнджел на мгновение задумался. – Или тридцать девять.

– Так вот знай, умник, – ехидно заявила Саманта, – для идеальной пары надо разделить возраст мужчины пополам и прибавить семь.

– Душечка, но тебе ведь не двадцать шесть, – мягко возразил Эйнджел.

– Подумаешь! Еще пара лет, и…

– Смотри-ка, совсем потеряла голову. Ну, ясное дело – страсть! вожделение!

– Не говори ерунды, Эйнджел. Ты же знаешь, что я у него в неоплатном долгу – он спас меня. А что касается вожделения… Ха! – Саманта пренебрежительно фыркнула и встряхнула головой, отметая совершенно неуместную мысль.

– Вот и славно, – кивнул Эйнджел. – Человек он жутко неприятный, глазки как у хорька…

– Ничего подобного, у него очень красивые глаза! – опять завелась Саманта, но тут же замолчала, увидев хитрую ухмылку кока. Девушка замерла в нерешительности, а затем обессиленно опустилась на скамейку с разбитым яйцом в руке. – Эйнджел, ты невыносим. Ненавижу тебя. Зачем ты смеешься надо мной?

Саманта готова была вот-вот разрыдаться, и кок, согнав улыбку, напустил на себя серьезный вид.

– Для начала тебе не помешает кое-что узнать о нем…

И он рассказал ей язвительную версию биографии Николаса Берга, щедро приправив ее богатой фантазией и колкой иронией. Эйнджел не прочь был посплетничать, и Саманта слушала жадно, затаив дыхание и время от времени удивленно восклицая.

– Так его жена убежала с другим? О чем она думала?!

– Душечка, женщины непредсказуемы, как погода у моря.

Саманта на секунду призадумалась. Затем последовал вопрос:

– Так это на самом деле его судно? Он не просто капитан?

– О, ему принадлежит не только этот буксир, есть еще одна посудина, не говоря уже про всю компанию в целом. Раньше его называли Золотым Принцем… Птица высокого полета. Разве не заметила еще?

– Я не знаю…

– Конечно, заметила. Не могла не заметить. Ты ведь, душечка, настоящая женщина, а настоящую женщину ничто так не возбуждает и не манит, как власть, успех, звон золота.