Лайнер величественно застыл на влажном сверкающем берегу. Надстройки покрылись бахромой инея, со штормовых портов и якорных клюзов сталактитами свисали прозрачные ледяные иглы.

Аварийный генератор работал до сих пор, и огни на палубе весело переливались, а из динамиков опустевшего салона неслась мягкая музыка.

Если не считать бортовой пробоины, через которую по-прежнему хлестала вода, прочих видимых повреждений не было, и резкие силуэты грозных остроконечных пиков мыса Тревоги лишь подчеркивали изящные обводы лайнера, замершего в ожидании первого, кто придет и, образно выражаясь, сорвет сочный, манящий плод с призового дерева.

Передатчик в радиорубке продолжал посылать однотонный непрерывный сигнал, уверенно принимаемый в радиусе пятисот миль.

Пролежав два часа в тяжелом забытьи, Ник Берг очнулся, как от резкого удара, и сел в койке: вот-вот должно было случиться что-то важное. Ему понадобилось целых десять секунд, чтобы прийти в себя и сориентироваться.

Невыспавшийся, с головной болью, он поднялся на ноги и поплелся в ванную. Пустив обжигающую воду, залез на ватных ногах под душ и помазком намылил щеки.

Когда Ник вышел на мостик, сидевший в радиорубке Трог вскинул на него покрасневшие, слезящиеся глаза, красноречиво говорившие, что радист даже не прилег. Ник ощутил укол стыда.

– Мы по-прежнему опережаем «Ла-Муэт». Думаю, миль на сто, – сухо бросил Трог и отвернулся.

На мостике появился Эйнджел с огромным подносом, от которого исходил аппетитный запах.

– Шкипер, у меня для вас кое-что особенное на завтрак. «Яйца с ангельскими крыльями», по моему личному рецепту.

– Беру всю партию, – фыркнул Ник и повернулся к Трогу уже с набитым ртом: – Что с «Авантюристом»?

– Все тот же пеленг-сигнал, но положение за последние три часа не изменилось.

– Как-как? – поперхнувшись, переспросил шкипер.

– Я говорю, на месте стоит.

– Стало быть, его выбросило на берег в целости и сохранности, раз передатчик до сих пор работает, – пробормотал Ник, позабыв о еде.

Тут в рубку влетел Дэвид Аллен с припухшими глазами, натягивая на ходу бушлат. Кое-как причесанные спереди волосы топорщились на затылке. Ему не надо было два раза повторять, что капитан уже на мостике.

– Похоже, Дэвид, ваши молитвы сработали. – На губах Ника мелькнула скупая улыбка.

Старпом потянулся к столешнице.

– Постучим по дереву и сплюнем через плечо.

Прежнее отчаяние отступило вместе с усталостью. Ник с удовольствием подхватил вилкой еще кусочек, шагнул к переднему окну и глянул вдаль.

Море почти успокоилось, а вот низкое бледно-желтое солнце совсем не грело. Ник посмотрел на термометр – минус тридцать.

На южных широтах выше шестидесятой параллели, где бесконечно кружат области низкого давления, погода настолько переменчива, что шторм может подняться за считанные минуты и так же быстро смениться затишьем. Впрочем, преобладала просто скверная погода. Больше ста дней в году дул сильный ветер, переходящий в штормовой. Фотографии якобы типичных антарктических пейзажей, с их ясной солнечной погодой, искрящимся девственным снегом и айсбергами-исполинами, создают обманчивое впечатление – а все потому, что не так-то просто фотографировать в снежную бурю или пургу.

Ник не доверял затишью, но молил провидение сохранить его подольше. Ему опять захотелось увеличить скорость, и он уже собрался отдать команду, как вахтенный резко переложил руль.

Прямо по курсу, из бурлящего водоворота, словно затаившееся чудовище, показалась ледяная глыба. «Колдун» успел повернуть, и айсберг всплыл на поверхность – черный массив, изборожденный грязными оледеневшими потеками, уродливый и смертельно опасный. Ник не решился отдать команду поднять обороты.