Камиль сказал, что один из залов нужно будет переориентировать под занятия восточными единоборствами, поэтому необходимо внести изменения в расписание. Все тонкости мне придётся обсудить с тренером. В общем, работы непочатый край.

А я тяжко вздыхаю. Устаю очень быстро. Много энергии уходит… на всё. Но я так рада подобным изменениям в своей жизни, что улыбка почти не сходит с лица. Коллектив принял меня дружно и сердечно. А кое-кто даже намекал, что необходимо проставиться. К счастью, когда говоривший натолкнулся на возмущённый взгляд проходившего мимо Камиля, то тут же всю его спесь как ветром сдуло.

— Алло, мам, ну как вы?

— Ой, у нас всё хорошо. Тёмочка проснулся. Голодный, сейчас пойдём кушать. А потом на улицу.

— Ладно. Сегодня не так холодно, ты не надевай ему куртку с утеплением. Возьми легкую ветровку, ладно?

— Да мы сами разберёмся, не переживай. Мама тебя вон вырастила здоровую. И всё хорошо.

Я закатываю глаза, потому что с мамой у нас в последнее время постоянная война из-за Артёма. Она не всегда ко мне прислушивается и начала периодически игнорировать мои просьбы и адекватные (хочу заметить!) наставления. Я пытаюсь достучаться, но ответ всегда один: я тоже мать, я лучше знаю. И меня это оооой как напрягает.

— Ты разберёшься, когда Тёма взмокнет. Не надевай, пожалуйста, куртку, — последнее слово произношу с нажимом. — У него ветровка есть. Договорились?

— Хорошо, хорошо, если ветра не будет, наденем твою ветровку.

— Спасибо. Ладно, мам, у меня вторая линия.

Переключаюсь и слышу в трубке ровный голос руководителя.

— Алин, в течение этого месяца нужно будет продумать систему скидок на следующий. Свяжись с Оксаной, и поднимите предыдущие акции. Определитесь, взять из них наиболее успешные или же разумней новые разработать. Часа через два мне примерные наброски. А ещё нужно поработать с рекламой.

— Хорошо, я поняла.

— И плюс, Оксана говорила, что мы меняем поставщиков? Спецификации мне пришли на почту, пожалуйста.

— Х… хорошо, Камиль Абдулаевич. А спецификации срочно нужны?

— Нет. Но чтобы завтра утром были у меня, потому что в обед я, скорее всего, уже уеду до конца дня.

— Да. Я поняла. Всё сделаю.

— Спасибо.

Отнимаю от уха корпус телефона и с печальным выражением лица жму отбой. За-ши-бись. И сдаётся мне, что это ещё не конец на сегодня.

Пролистываю список контактов и останавливаюсь на имени управляющей. Эх…

— Да, Алин.

— Оксан. А спецификации по договору поставки нового оборудования где можно взять? В бухгалтерии?

— Неа, они ж ещё не подписаны. У меня черновой вариант есть. Прислать?

— Да, будь добра. Алиев звонил. Понадобились бумаги. А еще он сказал акции по скидкам поднять недавние…

— Уууух задрал он с ними, а! Ладно, завтра гляну, или мы с тобой вместе посмотрим.

— Лучше вместе. И через два часа он сказал наброски ему дать…

Оксана раздраженно цыкает в трубку.

— Ну капеееец! Ладно. Заходи через часик ко мне. Я пока на телефоне — не могу.

— Да, хорошо. Спасибо, Оксан!

В общем, вечер наступил незаметно. Когда я принесла Камилю статистику предыдущих акций, он сразу отмёл их в сторону.

— Они не оправдали ожиданий. Нужны новые. Более эффективные. У тебя телефон звонит. Можешь ответить, пока я листаю.

Я отворачиваюсь и подношу экран к глазам. Мама.

— Да, мам, — в трубке слышу сдержанное рыдание. И дрожащий голос, и всхлипы. — Мам, ты чего?

— Тёмочка упал! И ногу повредил сильно!

— Насколько сильно? — я мгновенно напрягаюсь.

— Распухла — жуть! Обувь снимает: наверное, больно ему!

— Так. Стоп. Я сейчас вам вызову такси. Езжайте к врачу. Я… — сглатываю и пытаюсь не поддаваться панике. — Я сориентируюсь и попозже перезвоню. Если не успею к вам, то трубку мне дашь, я сама с доктором переговорю. Сильно плачет?