Кауми дал себе мысленный зарок не возвращаться к ней - колючей, опасной, с немытыми волосами и дерзкими речами, но изменял своему слову и как заколдованный еще дважды приходил на берег с удочкой и пакетом съестного, нарочно прикупил живую рыбу - сунуть под нос местному инспектору, если тот привяжется с расспросами.

Мать Кауми жгла свечи перед фамильным керамическим алтарем, молилась, чтобы сын обрел покой и выбросил из головы даже память о маленькой художнице. Тоже считала дни. Но волноваться ей было не о чем.

Тарика вела себя безупречно для своего положения, больше не пыталась соблазнить гостя, не приставала с расспросами о ходе аукциона по торгам имущества семьи Сан.

Казалось, теперь она ждала Кауми только ради угощения и свежей рубашки. Слышалась легкая издевка в ее благодарности.

— Спасибо тебе. Ты мой самый лучший, самый последний друг.

И все же она подвела его на суде, заставила покраснеть за напрасно потраченные уроки. Когда защитник обратил внимание судьи на тот факт, что Тарико – приемная дочь и не может в полной мере отвечать за вредоносные действия Агаты и Йори Сан, случился скандал.

Своенравная девчонка открыто заявила, что не откажется от своих родителей, поскольку категорически не верит в их виновность. Ей сохранили жизнь, но назначили семь лет исправительных работ в лагере «Уригучи» на окраине префектуры Дайон.

Кауми ничего не знал о пункте назначения, но старший коллега, также наблюдавший за процессом из ложи, быстро его просветил:

— Гиблое место. Одно время там часто менялись начальники и охрана, пока не назначили какого-то разжалованного офицера с Сианы. Он завел жесткие порядки. Субад – его имя. Багери Субад. Говорят, настоящий пес. А что ему беречь наших ссыльных? Он – чужак, на Петри корней не имеет. Но в департаменте надзора им довольны. В таких крепких руках Тарико Сан имеет все шансы на исправление. Хе-хе... Чего не скажешь о других членах семьи… Но такова участь предателей.

Кауми бы настолько подавлен выходкой своей подопечной и тяжестью приговора, что не нашел в себе силы для последнего свидания, впрочем, Тарико в нем уже не нуждалась. Она с мысленным содроганием смотрела вперед.

3. Глава 3. Место прибытия

Префектура Дайон

Женский трудовой лагерь "Уригучи"

Над широкими воротами лагеря висела погнутая пластина с надписью: «Каждый приносит пользу». Двигаясь в середине колонны ссыльных женщин, Тарико механически отметила, что буквы выцвели, а часть из них едва держится на ржавых болтах, грозясь однажды рухнуть на головы проходящих бедолаг.

«Изменить форму и применить глянцевую краску сорта металлик – тогда будет хорошо смотреться… Почему никто не следит...".

Ее измученное сознание цеплялось за каждую деталь, желая поправить и улучшить обстановку, чтобы не впасть в отчаяние. Накрапывал дождь, ветер забирался в складки одежды, теребил волосы.

— Здесь вообще бывает тепло? – спросила девушка, идущая рядом.

Тарико понимающе улыбнулась ей и начала расстегивать плащ. "Скоро мне ничего не понадобится..."

Но ее щедрый подарок не приняли. Соседка лишь плотнее закуталась в собственный драный балахон и проворчала:

— Я хотела проверить, не примерз ли язык к зубам. А тебе советую не разбрасываться годными вещами.

Она грубовато толкнула Тарико в бок и тут же вкрадчиво спросила:

— Есть еще что-нибудь пожевать? Вчера ты отдала мне половину рогули, может, припрятала хоть кусочек за пазуху?

— Прости, больше ничего.

При мыслях о еде, Тарико судорожно вздохнула. На третий день пересылки у нее сложился нехитрый план, - она перестанет принимать пищу и однажды не проснется на побудку. Жалкий паек она дважды отдавала другим арестанткам, те смотрели насмешливо, словно разгадав ее задумку, но быстро хватали овощи и хлеб.