Фрейлины королевы сочли туалет графини слишком простым, но граф Лестер склонился к своей жене Летиции Ноллис и прошептал:

– Какая красотка!

Летиция недовольно фыркнула и прошипела:

– Да уж… Надеюсь, она не слишком здесь задержится!

Супружеская пара приблизилась к королеве. Изысканно взмахнув шляпой, Гленкирк отвесил низкий поклон, а Катриона присела в глубоком реверансе, а когда выпрямилась, с достоинством встретила взгляд королевы Англии. Восхищенно глядя на графа и графиню, Елизавета Тюдор на мгновение задумалась, что же она потеряла, не последовав велению своего сердца.

– Рада видеть вас при дворе, графиня.

– А я чрезвычайно благодарна вашему величеству за приглашение, – спокойно ответила Катриона.

Королева повернулась к Патрику и сухо произнесла:

– Ваша супруга и в самом деле на редкость красива, Гленкирк. В следующий раз приведите матушку, хотелось бы пообщаться и с ней. – Затем Катриона опять удостоилась ее внимания: – Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным.

Поняв, что эти слова означают окончание аудиенции, Катриона опять грациозно опустилась в реверансе. Поблагодарив королеву за оказанную честь и не поворачиваясь к ней спиной, она отступила назад.

Спустя несколько дней они появились при дворе вместе с Мег, и королева приняла ее вполне доброжелательно, а после короткой беседы и вовсе прониклась к ней симпатией.

Эли Кира снял для семьи Лесли великолепный дом прямо на Стрэнде. При доме имелись большой сад и терраса, нависавшая над Темзой. Ухаживал за всем этим садовник, а перевозил их через реку собственный лодочник. Семья также располагала домом примерно в пятнадцати милях от Лондона, на случай если захочется отдохнуть за городом.

Катриона была совершенно счастлива – пребывание в столице давало такие возможности! Ей удалось уговорить Патрика сопровождать их с Мег на одно из представлений пьесы маэстро Шекспира в театре «Глобус». Ей очень понравилось, как юноши играли женские роли, но было непонятно, почему эти роли не разрешается играть женщинам. Сходили они и в «Медвежий сад», однако вид полуголодного, изъеденного молью зверя, на которого натравливали разъяренных собак, вызвал у нее исключительно отвращение.

Чета принимала множество гостей как в Лондоне, так и в загородном поместье, расположенном неподалеку от аббатства Уолтон. Приемы в их доме пользовались популярностью. Этому способствовала сама королева, поставив на их семье свою печать одобрения. Елизавета, презиравшая разряженных и распущенных придворных дам, во время их третьей аудиенции сказала Катрионе:

– Насколько я понимаю, вы получили образование.

– Да, ваше величество. Моя прабабушка считала, что это необходимо. Шанс получить образование был предоставлен всем ее наследницам по женской линии. Одни его использовали, другие не стали утруждаться. Мне посчастливилось учиться, однако достичь уровня вашего величества я не смогла.

– Вы знакомы с математикой?

– Немного, ваше величество.

– Занимались музыкой?

Катриона кивнула.

– Знаете языки?

– Да, мадам.

– Какие именно?

– Гэльский, латынь, неплохо говорю на французском. Могу объясниться на фламандском, итальянском, немецком, испанском и греческом.

Королева кивнула и внезапно заговорила на фламандском, а на середине фразы перешла на латынь. Катриона ответила на французском, перешла на греческий и закончила на испанском. Елизавета пришла в такой восторг, что расхохоталась и даже ущипнула Кэт за щеку. Популярность Гленкиркам этим жестом была обеспечена, а слова королевы, сказанные на прощание, еще долго передавали из уст в уста: