На лице вновь появляется блаженная улыбка, но я быстро беру себя в руки, замечая, что шеф моего настроения на разделяет. Затем до меня медленно доходит, что я перед ним, словно русалочка, только что обретшая ноги: то бишь в одной лишь тунике, едва прикрывающей попу, да с распущенными волосами, растрёпанными после сна, да без косметики, да вся такая волшебная… (ну, тут я конечно себе дифирамбы воспеваю беспочвенно – но настроение уже летит ввысь, так что останавливаться не хочется)

- Доброе утро, Глеб Самойлович, - вежливо здороваюсь, вставая на полу пальцы и вновь потирая замёрзшую ступню о голень.

- Добрый день, Мила, - выделяя особой интонацией обозначение времени суток, здоровается Бондарёв.

- Вам заварить чаю? – интересуюсь от щедрости души своей.

А что – у меня сегодня хорошее настроение! День (точнее, его остатки) свободен, время наличествует, могу и побаловать шефа поступком, не спровоцированным буквой контракта! Тем более сама не прочь попить чего-нибудь горяченького…

- Да, пожалуйста, - степенно кивает шеф, продолжая таранить меня внимательным взглядом.

Иду к чайнику, нажимаю на кнопку, затем закидываю травки в заварник.

- Хорошо провели вчера время? – спокойно интересуется Глеб Самойлович, но в этом его интересе мне чудится нечто зверское.

- Чудесно. Наконец, смогла отдохнуть, - улыбаюсь ему, не готовая сдавать своих позиций счастливого человека.

Хотя, чего это я так счастлива? Ну, да, ответил мне Бесов, - но это же не значит, что я ему понравилась… Ну, да, он зовёт меня принцессой, - но так меня звали вчера абсолютно все, и это опять-таки ничего "такого" не значит!

Ведь не значит?.. Или…

- Отдых – это полезно, - соглашается начальник, затем замолкает на несколько секунд и ошарашивает меня уж совсем неожиданным: - А почему вы не сообщили мне, насколько вы устали?..

Стою, смотрю на него и размышляю: он злится, потому что я не сообщила ему о своей усталости, или он злится, потому что я устала в принципе? Судя по его «выканью», на которое он переходит в моменты крайнего недовольства, скорее - второе. Но тут я, конечно, могу ошибаться, ибо мозг шефа – это какая-то квадратная коробочка, ограниченная со всех сторон гранями из его мировоззрения и абсолютного незнания человеческой натуры. Да, этот индивид в свои двадцать семь лет, при своём положении и при своих деньгах понятия не имеет, как мыслит простой смертный. И, что страшнее всего, Глеб Самойлович даже не хочет понимать, как мыслит простой смертный – ибо он абсолютно уверен, что мир просыпается и засыпает только ради него.

Печально.

Ещё печальнее, что все эти мысли генерирует моя похмельная головушка - из чего я могу сделать логичный вывод, что думаю о шефе слишком часто…

- Глеб Самойлович, мы можем не обсуждать эту тему? – демократично отзываюсь, с блаженством вдыхая аромат свежей мяты и имбиря; затем делаю небольшой глоток из кружки, пытаясь понять, всего ли хватило для полноты вкуса – выходило, что всего; - Я прошу прощения, что сказала лишнее вслух.

И вообще я сегодня такая добрая, что даже комы ему не желаю!

Так что пусть отстаёт от меня, паровоз приставучий!

- Это не лишнее, - чересчур резко отвечает шеф, я удивленно смотрю на него, - Я должен знать, если моя работница сильно устаёт от нагрузки: ведь это прямым образом сказывается на вашей трудоспособности.

- Вы не задумывались над этим, когда вынуждали меня подписывать контракт, - негромко замечаю я, пряча лицо за кружкой.

Молчание, последовавшее после моей фразы, вынуждает меня мысленно обложить себя последними словами – кому я это говорю?.. Беру себя в руки, понимая, что была не права, и поднимаю взгляд на шефа – тот смотрит так, словно я только что прилюдно назвала его Иудой, как минимум! Но если брать библейских персонажей, то он скорее Хитрый Змий, что лживыми речами совратил Еву на срыв и последующее поедание запретного плода познания…