А «муха» в это же время сидела над планом и густо зачеркивала один из подпунктов. Глупый подпункт оказался. Хотя как раз древнего змея уговорить на эту авантюру оказалось не сложно.

Да и письменный приказ декана оказался слабоват. Герой всей жизни одной девушки даже не почувствовал, что ей грозит опасность. И, естественно, не бросился спасать.

Зато вместо зачеркнутого пункта тут же появился новый:

«2в — усилить связь опекуна с подопечной. Незаметно для него усилить!!!»

8. О наглых мышах, обманчивых кошках и том, что некоторых предупреждать бесполезно

Глава 7

О наглых мышах, обманчивых кошках и том, что некоторых предупреждать бесполезно

— Вот, я боюсь, что оно сломается, — заявила Е-сий-моя и указала металлическим пальцем на причину своего страха.

Причина была мелкая и неказистая. И выглядела как обыкновенная мышь, с аппетитом жрущая кусок бумаги. Находились и мышь, и бумага в сундуке, не очень большом и слегка пахшим машинным маслом. Сундук в свою очередь находился в шкафу.

— Фу, — сказала Елена Прекрасная, полюбовавшись мышью. — Убери эту гадость, я их боюсь!

— Боюсь, оно сломается, — напомнила голем и обернулась ко второй Елене.

— А я их не боюсь, я просто брезгую, — призналась Лена.

Девушки дружно посмотрели на мышку. Она, не прекращая отгрызать от бумаги кусок, сверкнула на них глазами-бусинками.

— Наглая какая, — восхитилась Лена. — Может на нее покричать?

Идея показалась девушкам хорошей и они некоторое время дружно кричали, пытаясь напугать грызуна. Мыши на их крики было фиолетово. Она даже от пожирания бумаги не отвлеклась. Наверное, целлюлоза вкусная попалась.

— Интересно, что она там ест? — спросила Лена, хотя интересно ей вовсе не было. Просто надо же было как-то поддержать разговор, когда крики не подействовали.

— Технические характеристики изделия, — ответила Е-сий-моя.

— От чего? — полюбопытствовала Лена. У голема ведь даже самого завалящего фонарика не было. Да и зачем он ей? Она отлично себе глазами подсвечивала.

— От меня, — важно сказала Е-сий-моя. — И ящик тоже от меня, — указала на сундук в шкафу. — Меня как раз в этом шкафу кто-то забыл. Ну, или потерял. Или вообще бросил. Потом никто так и не захотел подобрать и присвоить, хотя и постоянно находили. А потом я там лежала, лежала, разные неправильные конструкты и просто выбросы энергии впитывала, впитывала. А потом мне надоело.

— Лежать или впитывать? — спросила Лена, восхищенная тем, что могут сотворить студентки, сами об этом не подозревая.

— Все надоело. И я встала. А эта… предыдущая Елена Прекрасная, наполовину гречка…

— Может гречанка? — засомневалась Лена. А то, как кто-то может быть наполовину гречкой, она представляла смутно.

— Может и гречанка. Она еще постоянно говорила, что она потомок той самой, из-за которой Трою сожгли и всех убили. Но ей не верили, потому что если всех убили, то откуда потомки? А если не всех, то зачем говорить, что всех?

Ныне живущая в комнате Елена Прекрасная почему-то надулась. А Лена хмыкнула и спросила:

— Так что там сделал предыдущая Прекрасная на букву «Е»?

— Завизжала. Обозвала меня терминатором недобитым и выпрыгнула в окно. А там, наверное, слишком сильно стукнулась головой об заборчик, огораживающий клумбу. Потому что после того утверждала, что она вовсе не Елена, а какая-то Сара Конер. И что ей надо срочно вернуться в дурдом, а то история пойдет по другому пути и опять что-то разветвится. Ну, с ней особо и не спорили, до сих пор в дурдоме сидит. На ней даже зелья возвращающие память иногда испытывают. Ну, студенты испытывают. Тайком. А то не тайком не разрешают.