- И при встрече она была на высоких каблуках и в облегающем платье?

- Да…

- В тринадцать недель живот уже виден, а на высоких каблуках врачи не разрешают ходить, хотя может таких, как эта Марина, это и не касается… А Егора ты прости, позвони, поговори…

- Не могу, мама, - я горько вздохнула – знала бы мама, как я хочу ему позвонить, хотя бы для того, чтобы услышать его голос! - Отец Марины запретил. Я боюсь…

Мама помолчала, обдумывая ситуацию, подбирая слова.

- Ну что ж…если судьба, то встретитесь еще, или он тебя сам найдет. А от ребеночка не вздумай отказываться. Вырастим. Дети, рожденные в любви, очень счастливые по жизни будут.

- Ты правда думаешь, что я беременна?

- Посмотрим.

Вернулась из аптеки Лена, принесла несколько тестов. Один я сразу использовала. Две полоски. И так странно и радостно стало в душе от мысли, что у меня будет ребенок от любимого человека! По крайней мере, он будет только моим. Мой личный родной человечек, маленький Егорка. И никакие Марины не смогут его забрать или обидеть.

Я его еще даже не чувствовала, а уже полюбила всей душой, всем сердцем.

Ленка прыгала от радости по комнате и верещала, что она будет тетей. Обещала, что будет самой заботливой няней и мой малыш будет самым счастливым. Мама улыбалась и ободряюще кивала головой, мол, все будет хорошо. И я знала и верила, что все и правда будет хорошо. Это был еще один чудесный вечер в кругу семьи. В любви и поддержке. С надеждой на счастливое будущее…

21. 21. Инга

А утром мамы не стало.

Она умерла во сне. С улыбкой на лице. Наверное, ей снилось что-то приятное. А может, этой улыбкой она просила прощение у нас с Ленкой, за то, что покинула нас так внезапно.

Мы с сестрой долго не могли прийти в себя после похорон. В квартире стало пусто и неуютно. И мы, две сестры, словно тени. Мы как будто ждали, что вдруг проснемся, и все окажется неправдой, и мама будет снова с нами. Ее фотография в черной рамочке теперь стояла рядом с папиной. Они теперь вместе, друг с другом там, на небесах. А мы с Леной одни…

Я встала на учет  по беременности и исправно посещала врача и сдавала анализы. Беременность протекала хорошо, токсикоз беспокоил мало, и только мысли о ребеночке не давали мне расклеиться. Я жила с чувством вины за то, что вылила на маму свои проблемы. Она так сильно переживала, что сердце не выдержало.

 Часто я ловила себя на мысли, что не могу видеть девушек с мамами. Стала обращать внимание, что их так много вокруг – и беременных, и с малышами. Они все казались счастливыми. А моей мамы не было. Она не знает, как протекает моя беременность, не почувствует вместе со мной шевеление плода, не встретит из роддома и не поможет с малышом после его рождения. Я завидовала этим девушкам, имеющих мам, ребятишкам, имеющих бабушек. Сердце разрывалось на части от горя, и вопрос «за что это все мне?» упорно сидел в моей голове. Ответа не было.

Я часто плакала, сидя на кухне, а Лена тихо подходила ко мне, обнимала.

- Не плачь, Инга, мы справимся. Подумай о ребеночке.

Какая же Лена стала взрослая! Только поддержка сестренки успокаивала меня и придавала сил…

Через пару недель после похорон раздался звонок в дверь. Мы с сестрой переглянулись – гостей не ждали. К нам пришли две дамы, сказали, что из опеки. Осмотрели квартиру, проверили документы на квартиру и наши паспорта, записали что-то в своих тетрадях. Так как Лена была несовершеннолетней, посоветовали оформить попечительство. Для этого мне нужно устроиться на работу, чтобы не было материальных проблем. О двух лямах на моем счету мы, конечно же, не стали говорить – эти деньги не наши, трогать не будем. После их ухода мы думали с сестрой как быть и что делать. Снова встал вопрос, что делать с моей учебой.