Все шло четко. Приехали вовремя, готовые от и до. Приказано было вязать грабителей в первую очередь, а не кидаться защищать посетителей и сотрудников. Но я, как Тори увидел, цель мигом для себя обозначил. Сначала не узнал: она волосы до пояса отрастила, красивая стала до невозможности. Хотя и раньше я на нее залипать был готов по несколько часов. Вся напуганная, повзрослевшая, брови хмурила и за пакетами пряталась, будто их количество помогло бы жизнь сохранить. Решить, спасать или нет, не пришлось. Ни единого мгновения на выбор: заметил, опознал, бросился. Пуля где-то рядом просвистела, но мне к такому не привыкать. Главное, что Вика целой осталась.

– Никак нет, товарищ полковник! – отвечаю Гриневу. Он мужик мировой, только мозг нам промывает, когда на неоправданный риск идем, жизни спасая. А я бы и не смог иначе, даже если бы там не Тори стояла. На ней, конечно, замкнуло так же, как и семь лет назад, когда мы только познакомились, но на помощь бы любому пришел. Потому что видеть осознание скорой смерти в глазах невыносимо.

– Тогда чего полез девчонку защищать? А если бы в тебя выстрелили?

– А если бы в нее? – Даже представлять страшно. Мир бы краски потерял сразу, мой так точно. Он и так стал почти черно-белым после того, как мы разбежались. Без нее пресно и скучно, это методом проб и ошибок выяснил. Но я хотя бы знал, что она живет, улыбается, в кино ходит и в отпуск катается. – А я все ж в бронежилете.

– Ладно, с тобой я еще завтра на эту тему побеседую, – он вздыхает и кулаки сжимает. Знаю, что легким этот разговор не будет, еще и к психологу отправит, чтобы в башке порядок навели и нужные винтики закрутили. Нельзя рисковать собой. Нельзя действовать в обход приказа. И… – Потом зачем к ней поперся? Знаешь же правила.

И нельзя взаимодействовать со спасенными по окончании операции.

– Знаю, – киваю быстро. – Иначе не мог. Знакомая моя.

– Понятно. Надеюсь, очень хорошая знакомая, раз ты ради нее в пекло полез, – давит, выбивая признание.

Самая лучшая. И я ее чуть второй раз не проебал.

– Так точно, – не даю ни грамма лишней информации. Не мне же одному завтра мучиться. – Разрешите идти?

– Разрешаю. В часть, – бросает и, резко развернувшись, уходит.

А меня ноги сами несут к медицинской газели. Но чутье подсказывает, что гладко не будет. Тори перепугалась, меня узнав, это даже невооруженным глазом заметно. Я и сам немного струхнул, но быстро в норму пришел. Главное, что целая осталась, а над остальным будем работать. Поговорить бы нам нормально, без всяких стрессовых ситуаций. И ее успокоить, домой отвезти, чтобы сама по улицам не шаталась.

Залетаю в салон, там пустота. Только пакеты с покупками стоят и запах духов ее витает. Тех же самых, что ей дарил много лет назад, наблюдая, как глаза от счастья светятся. Забавно, ни черта не помню, как выглядит пузырек, а аромат как родной. Только родная сбежала, не прихватив даже самое необходимое, а мне теперь ищи и думай, не ввяжется ли она еще в какую опасную авантюру. Тру виски и вздыхаю устало. Угораздило же вляпаться так. Точно к психологу пора, во мне синдром спасателя просыпается. Но об этом я порассуждаю позже. Сначала все же найду Тори, тем более у меня и удачный предлог есть. Сгребаю пакеты и несу к своей машине. Кидаю на заднее сиденье и завожу мотор. Внутри колотит. Моя Тори. Шесть лет не видел, давил порывы хоть одним глазком в ее жизнь заглянуть, а теперь судьба сама столкнула. Интересно, в насмешку или в награду?

* * *

Уехала, бля. Собралась и срулила с майором. Вильнула своими рыжими локонами и умчалась. Хорошо хоть Володю знаю – пишу ему сообщение, чтобы подольше девчонку помариновал. Упустить ее не хочу. Хочу просто убедиться, что она в безопасности, узнать, как себя чувствует. Отдать эти шмотки, в которые ввалила наверняка кучу денег. На сегодня этого более чем достаточно, а потом уже осторожно в ее жизнь возвращаться.