– Хуже, чем планировалось, но это решаемо, – он качает головой и морщится, давая понять, что разговор на эту тему окончен. – Сядем здесь или пойдем в кабинет?

И надо бы остаться здесь, чтобы не давать Антону ложной надежды. Заказать ему кофе или чай, подсунуть кусочек «Наполеона», но вместо этого я виновато поджимаю губы и, надышавшись прохладным ароматом цветов, прошу:

– А давай отложим на завтра все, а? Я сегодня вымоталась и уже ни капли не соображаю. – Страдальческий взгляд срабатывает, Антон обнимает меня за плечи и соглашается, а я с удовольствием приваливаюсь к крепкому плечу и расслабляюсь ненадолго.

– Надо было сразу сказать, я бы не ехал тогда, – бросает недовольно. Да, я бы тоже не обрадовалась, протащившись через полгорода, чтобы получить от ворот поворот.

«А Дымов и слова не сказал утром», – напоминает внутренний голос, и я едва не мычу от досады. Он теперь меня вообще никогда не оставит? Перекладываю цветы, ища аргументы против, и наконец нахожу. Дымов вообще-то меня бросил шесть лет назад, а Тотошка год вертится, добиваясь моего внимания. Так что можно Тохе досаду и простить.

– Прости-и-и, – тяну жалобно, задабривая Антона. – И спасибо за цветы, они очень красивые.

– Пожалуйста, Вик, – отвечает дежурно. – Собирайся, я тебя провожу. А завтра я пришлю макеты, выберешь тогда сама, потом созвонимся и обсудим.

– Я мигом!

Взять сумку и выключить ноутбук удается быстро. Я беру пакет с вином и закусками, которые успела купить утром, из холодильника на кухне. Гога желает мне хорошего вечера, я прошу его поправляться и советую взять пару дней выходных, на что он возмущается, хоть и признает, что забота красивой молодой женщины ему очень приятна. Антон ждет меня, поглядывая на наручные часы: он всегда следит за временем, и эти его привычки меня уже давно не раздражают.

– Вик, давай скорее, мне надо срочно ехать, – поторапливает и недовольно хмурится. – Твой отец звонил, там сайт лег, весь дизайн слетел, надо ехать разбираться.

– А… – все, что могу сказать в ответ. Папа с Антоном на короткой ноге, они часто взаимодействуют, и порой мне даже кажется, что это именно отец давит на Тоху с ухаживаниями. Конечно, глупые мысли я отметаю сразу: мы ведь не в прошлом веке живем, но терпение у Тохи действительно ангельское, если посчитать все мои отказы. – Я тогда сама дойду, поезжай. – Мы выходим на улицу, здесь еще тепло, на горизонте зарождается алый вечер. Прижимаю к груди букет, чтобы было удобнее нести, потому что от этой громадины руки, кажется, отвалятся.

– Я могу подвезти, только во двор не буду заезжать, чтобы потом не объезжать.

– Не надо, правда. – Да, Тоха довезет меня до адской лестницы, и я точно паду смертью храбрых где-то на середине. Лучше уж дворами, но без ступенек, и так перед подъемом на седьмой придется сделать перерыв и присесть на скамейку для морального настроя. – Справлюсь как-нибудь, – улыбаюсь и тянусь к щеке Антона, чтобы уже быстрее попрощаться и нестись в сторону дома. Он завел привычку целовать меня в щеку месяца четыре назад, а я и не была против, позволив ему стать чуточку ближе. – Увидимся, Тош. И спасибо еще раз за цветы.

– Давай поужинаем в четверг вдвоем? – предлагает, за талию меня удерживая. – Можем сходить в ресторан или в баре посидеть. Выбирай. – Пальцы его касаются подбородка, приподнимают, заставляя меня смотреть прямо в глаза, серьезные до невозможности. Желудок сводит от волнения. Чего таить, я почти в ужасе от такого предложения. Тоха никогда не был таким настойчивым, а это значит, что он дошел до критической точки. И после этого мы либо станем парой, либо затаим друг на друга обиду.