– Тогда мы рисковали максимум выговором с занесением в личное дело. А сейчас ты хочешь рискнуть жизнью? Откуда ты знаешь, может, Игорь – маньяк? Может, ты не вернёшься с этого «замечательно и прекрасного» новогоднего вечера! Я себе никогда этого не прощу! И позволь тебе заметить, Игорь вообще не отличается примерным поведением. Я просто поражаюсь твоему выбору. Твой бывший парень, Вадик, был в сто раз лучше.

Чёрт, ну как можно объяснить, что Вадик был таким… самодостаточным, что ли. Он не нуждался в ней, с ним Таня чувствовала себя третьей лишней. Да она и не любила его. Просто начала встречаться с ним от скуки и потому, что рядом не было никого более достойного. А в отношении Игоря… Она не понимала, почему, но он и её лучшие подруги никак не могли найти общего языка. Таня как могла сдерживала их критические замечания в адрес друг друга, но всё же враждебность между ними была весьма ощутимой.

До конца жизни ей запомнится выражение лица Игоря, когда она впервые высказалась в защиту своей старой подруги, Юли, которая ушла из девятого класса.

Она тогда рассказывала ему, тогда ещё только другу, случай из своей жизни, где фигурировала Юля. Игорь воспринял эту историю совсем не так, как ожидала Таня. В ответной реплике он назвал Юлю «соплявкой», причём в очень уничижительном тоне. Собственно, он не имел целью оскорбить Юлю, просто высказал свою мысль не в самой лучшей форме. До того момента весёлая и смешливая Таня вдруг скрылась за маской холодности и отчуждённости, чем немало удивила и даже немного испугала его тогда. Если с Асей и Наташей её связывали общие стремления, схожесть характеров, то с Юлей – общие мечты детства, воспоминания о совместных шалостях и «героических» поступках. Юля была очень дорога ей, хоть и в меньшей степени, чем Ася или Наташа. И вот прозвучал ответ на его выпад в сторону Юли:

– Советую тебе не забывать, что Юля – моя подруга.

И всё. Лицо Игоря в тот момент невозможно описать: его надо было видеть. Сначала на нём отразилось неверие в то, что какая-то там девчонка осмеливается ему возражать. Очевидно, он привык, что девушки, пленённые его мужской красотой, во всём с ним соглашаются. То же неверие было на лицах сидящих рядом девушек. Все они ждали его ответной реплики, которая могла загнать в угол не особенно сильную в искусстве спора Таню. Но он молчал. Просто сидел и смотрел ей в глаза, будто искал в них ответ на какой-то вопрос.

Таня смутилась и замерла в страхе ожидания, но глаз не отвела. Она боялась его ответа. Прилюдно бросив ему вызов, она поставила его перед нелёгким выбором: уничтожить её в споре, что будет довольно легко, или открыто признать себя неправым, на что решится далеко не каждый парень. Она знала, что в первом случае навсегда потеряет его, не простит ему оскорбления её подруги. И она со страхом ждала.

Неверие на его лице сменилось лёгким удивлением, а удивление – широкой улыбкой. Очевидно, его позабавила её смелость. Она не помнила, в чём заключался его шутливый ответ, но он признал за ней победу в этом поединке двух мнений, двух взглядов, двух самолюбий. И, как бы то ни было, больше он никогда не позволял себе оскорблять её подруг в её присутствии. Впрочем, и она никогда при нём не критиковала его друзей, от которых тоже была не в восторге.

С Асей и Наташей всё обстояло куда сложнее. Они наотрез отказывались видеть в Игоре человека и друга Тани. Но они не оскорбляли его, а просто молча не одобряли. И вот теперь отказались ей помочь.

– Мля! Наташа, вспомни, пожалуйста, что ты не моя мать. Ты моя подруга, и я нуждаюсь в твоей помощи.