– Пропал! – подхватила маленькая, кругленькая Хозяйка вод – Вууд-Ава. – Женщины забыли древние правила брака и воспитания. Он смешался с другими народами, вступил в недозволенные браки и пропал… Даже имени своего там не оставил!

– А те, что не ушли? – спросила взволнованная Кача.

– Те, что не ушли, – перед тобой, – хмуро ответила Тоол-Ава. У ее босых ног лежал огненный шар и испускал неяркий свет – очевидно, отдыхал.

– Но мы вернемся! Мы разбудим спящих и поднимем умерших! – грозно воскликнула Виирь-Ава. – Мы истребим пришельцев и вернем своему народу его материнский край!

– Смертное слово… Смертное слово… – прошелестело как бы в кронах, в кустах, в траве.

– Смертное слово… – повторила и Кача.

– Слушай! Вот зелье. Мы варим его уже третью ночь. Знаешь ли ты, что это за зелье? – спросила Тоол-Ава.

– Нет, откуда мне знать? – вопросом же ответила немного осмелевшая Кача.

– Ничего страшнее этого зелья на свете нет!

При этих словах Вууд-Авы колдуньи негромко и жутковато рассмеялись.

– Скажи, сестричка, если я призову на твою голову огонь, где ты от него скроешься? – и Тоол-Ава, Хозяйка огня, улыбнулась, блеснув безупречно белыми огромными зубами.

– В воде? – нерешительно сказала Кача.

– А если я призову на твою голову воду? Где ты скроешься? – спросила Вууд-Ава.

– На земле?

– А если я призову кабанов и волков?! – взвизгнула Виирь-Ава.

Кача поняла наконец – ее испытывают загадками, как сама она испытывала Мача.

– Залезу на дерево! – уже почти весело сказала она.

– Умница, сестричка! – похвалила ее Наар-Ава. – А если тайная сила прикажет тебе, чтобы ты сама себя убила? Где ты от этого-то скроешься?

– Нигде! – подумав и поняв, твердо объявила Кача.

– Вот и они нигде не скроются! Нигде! Они сами себя истребят! – разом заговорили Авы.

– Иди сюда, гляди в зелье!

Качу поставили перед кипящим на каменном треножнике горшком, заставили нагнуться и вдохнуть крепкий, дурманящий запах.

– Видишь ли ты свое лицо?

– Нет.

– И не можешь увидеть, – успокоили Авы. – Это дано лишь одному из них – из врагов. Из пришельцев! И ты знаешь его.

– Кто это? – понимая, что от нее ждут вопроса, поинтересовалась вконец осмелевшая Кача. И тут в ней проснулось чувство, очень похожее на слепую и тупую ненависть.

– Кто это? – повторила она, но это был уже совсем другой вопрос. Она хотела услышать имя врага.

По ту сторону пара, идущего от горшка, возникло лицо Ваам-Авы, Хозяйки ветров. Колдунья подула – пар разошелся, и обе они стояли теперь глаза в глаза, упираясь руками чуть ли не в костерок под горшком.

– Редко, так редко, что и сказать невозможно, рождается Дитя-Зеркало. Лишь его лицо может отразиться в зелье… – прошептала Ваам-Ава, но от ее легкого дыхания волосы на голове Качи отлетели назад, косы расплелись, каждый волосок встал дыбом. – Видно, и у Лесного народа когда-то родилось Дитя-Зеркало, а пришельцы его погубили. В судьбе младенца отражается вся будущая судьба его народа. Что случится с ним – случится и с народом! Если он счастливо проживет свой век – народ будет благоденствовать. Но если он погибнет мучительной смертью – то же случится с народом! Мы ждали сотни лет – и вот у пришельцев восемнадцать лет назад опять родилось Дитя-Зеркало!

Ваам-Ава, хозяйка ветра, замолчала.

– Мы убьем его, – уверенно сказала Кача. – Мы убьем его зельем.

– Нет! – воскликнула Мааса-Ава, пылко обнимая ее. – Нет, сестричка! Эту ошибку мы повторять не станем!

– Несколько раз за эти столетия рождалось у них Дитя-Зеркало. И каждый раз мы ошибались. Мы складывали его судьбу так, что оно гибло, но мы не открыли главного закона – народ может сжечь лишь сам себя, – объяснила Тоол-Ава. – Мы накликали на них других пришельцев, закованных в железо и вооруженных крестом! Дитя-Зеркало погибло в сече – но народ уцелел. Мы накликали на них чуму! Дитя-Зеркало погибло – но народ и тут выжил. Зато теперь средство не подведет… Мы нашли свою ошибку! Мы открыли тайну!.. Они сами себя сожгут!