– Конечно. – Легкость, прозвучавшая в голосе, не обманула ни одного из них. – Пленку я куплю сегодня, а фотографии принесу завтра после школы.

– Нет.

– Завтра вы не работаете?

– Дело не в этом, – ответил Поп, и потому, что он тоже был из города, Кевин терпеливо ждал продолжения. – Ты собрался отснять все фотографии разом, не так ли?

– Да. – Кевин, правда, об этом не думал, но полагал, что по-другому и быть не должно.

– Мне кажется, это не лучший вариант, – покачал головой Поп. – Где ты будешь снимать – не важно, главное – когда. Дай-ка поразмыслить.

Поп подумал, а затем расписал на листке время каждого снимка. Листок Кевин сунул в карман.

– Вот так! – Поп потер руки. – Значит, увидимся… через три дня?

– Да… Похоже на то.

– Держу пари, в понедельник ты будешь тихонько ждать окончания занятий, ничем не выражая своего нетерпения. – Поп в четвертый раз подмигнул Кевину. – Я хочу сказать, твои друзья не увидят, что ты идешь сюда, и не увяжутся за тобой.

Кевин покраснел и начал собирать «полароиды» с верстака, чтобы чем-то заняться.

– Я… – начал было он, но понял, что протест прозвучит неубедительно, и замолчал, уставившись на одну из фотографий.

– Что? – спросил Поп с тревогой в голосе, но Кевин его не услышал. – Такое ощущение, что теперь и ты, сынок, увидел призрак.

– Нет, – покачал головой Кевин. – Не призрак. Я увидел того, кто сделал эту фотографию. Настоящего фотографа.

– Что ты такое говоришь?

Кевин указал на тень.

Он, отец, мать, Мег и даже мистер Меррилл, похоже, принимали ее за тень дерева, которое не попало в кадр. Но тень была не от дерева. Теперь Кевин ни на йоту в этом не сомневался.

– Не понимаю, куда ты клонишь, – вырвалось у Попа.

Но Кевин знал, что старику многое понятно.

– Посмотрите на тень собаки, – показал Кевин. – А теперь взгляните сюда. – Он ткнул пальцем в левую часть фотографии. – На фотографии солнце либо встает, либо садится. Поэтому все тени длинные, и трудно понять, кто их отбрасывает. Но я сейчас взглянул на эту тень, и мне словно открылась истина.

– Какая истина, сынок? – Поп потянулся к ящику, наверное, чтобы вновь достать увеличительное стекло, но… лупа не понадобилась. Истина открылась и ему.

– Это тень мужчины, не так ли? – спросил Поп. – Чтоб мне попасть в ад, если это не тень мужчины!

– Или женщины. Точно не определить. Это ноги. Я уверен, что ноги, но принадлежать они могут и женщине в джинсах. Или даже подростку. С такой длинной тенью…

– Да, точно не определишь.

– Это тень фотографа, не так ли?

– Да.

– Но эта тень не моя, – продолжил Кевин. – Фотография сделана моей камерой… как и остальные… но фотографировал не я. Тогда кто, мистер Меррилл? Кто?

– Зови меня Поп, – рассеянно ответил старик, глядя на тень; Кевин аж зарделся от гордости.

И в этот самый момент часы решили, что пора отметить прошедшие полчаса.

Листья начали менять цвет, когда Кевин снова пришел в «Империю изобилия». А он сам уже свыкся с тем, что ему пятнадцать.

Но вот к заколдованной камере привыкнуть он никак не мог, и это его отнюдь не радовало. Фотографии Кевин отснял точно по графику, составленному Попом, и к концу работы понял, или, во всяком случае, считал, что понял, почему Поп хотел, чтобы они были сделаны с определенными интервалами: первые десять фотографий через час, затем перерыв, чтобы камера отдохнула, вторые десять – через два, третьи – через три часа. Последние фотографии Кевин отснял в школе. И кое-что заметил. Нечто такое, чего в начале не мог увидеть. Особенно ясно это кое-что проявилось на трех последних снимках. Они так испугали его, что Кевин решил – еще до того, как отправился в «Империю изобилия», – обязательно избавиться от «Солнца-660». Не обменять ее, этого он совсем не хотел. Выпускать камеру из своих рук и терять над ней контроль? Нет, такого Кевин допустить не мог.