Их ждали. Хотя что тут такого? Заметили с ближайшего холма гружёных слонов, вот и выслали разведку. А холодок?

– Сколько их? – тихонько спросил Энке.

– С чего ты взял?

– А с того, что ты мне по черепу чечётку вышлёпываешь.

– Прости, не заметил. Оно одно. Не очень большое. Если честно, не пойму что там или кто.

– И ладненько. Одного уложить – это тебе не полдня с волками собачиться, управимся, – облегчённо вздохнул Энке.

Будто бы он и вправду в крепости притомился, изловляя ликантропов. Лицемер!

Следовало успокоиться. Волнение происходило от слабости. Слабость пробралась до самого донышка, до внутренностей. Кажется, даже сердце стало биться медленнее… и Энке почему-то остановился.

«Чего стоим, чего не едем?..»…

Лекс вроде произнёс насмешливую фразу, а получалось, даже рта не раскрыл. Труп антилопы болтался в непосредственной близости. Несмотря на влажную среду, тельце козы высохло наподобие мумии.

Оп! Вода омывала почившую зверюшку, вскипая бурунчиками… и как бы возвращалась к основанию камня. То есть, непрерывно кружила на одном месте. Лекса сей феномен заинтересовал настолько, что он притормозил Энке, за неимением поводьев прихватив товарища за уши. Тот даже не огрызнулся. Как шёл, так и встал. Безмолвный!

До Лекса стало доходить. А холодок, гулявший между лопаток, растёкся уже по всему телу. Руки ещё двигались, ноги же, кажется, и вовсе примёрзли к такому же мёрзлому телу друга.

Угадайте с трёх раз, что может заморозить энергетическую аномалию? Правильно, время. То есть его остановка.

То есть, они оба два врюхались в темпоральную петлю, кем-то тут расставленную. Не очень даже и умело. В хорошей петле осознание катастрофы приходило последним. Следом происходило затухание центральной нервной деятельности, а там и мумификация наступала. Вот она коза-то!

Лекс расслабился, насколько позволяло положение наездника на чужой шее – практически мешком осел.

Не шевелиться, не дышать, замедлить ритм сердца до критического, чтобы слово за словом выстроить формулу разрыва петли. Не обязательно даже вслух. Лекс умел «громко» думать. Слова корчились, тлели и исходили чёрным дымом. Первая буква тускнела, когда последняя ещё только начинала мерцать. Борьба шла на грани обморока. Он успел испугаться, что сил не хватит, когда с умопомрачительным «Пумк!» петля лопнула.

Не удержав равновесия, посунулся вперёд Энке. Бесчувственный Лекс вообще улетел в воду. В довершение мумия антилопы сорвалась с камня и с дикой, накопленной за время темпорального плена, энергией просвистела по-над ними, рванув белую тогу посланника Шамбалы.

Первым пришёл в себя естественно Энке, отмахнулся от мумифицированной напасти и выловил Лекса. До берега он проскакал козлом, тут же и осев на камешках. Временная петля явление редкое настолько, что даже джинны с ней не часто встречаются.

– Это что было, – мокрый, встрёпанный Энке уставился на медленно приходящего в себя Лекса.

– Ловушка-а-а…

– Ага, полежи-ка тут, а то наблюдатель что-то осмелел. Сейчас с ним разберусь…

Но тот, видимо, не захотел официальных церемоний, примитивно метнул нож-лепесток, метясь в того, кто крупнее. Расчёт был на то, что с мелким да беспамятным и так справится. Блестящая стальная рыбка большой беды не наделала, но таки руку Энке зацепила. По краю раны вскипела чёрная кровь и тут же забугрилась, превращаясь в рубец. Не знал чужак, с кем связывается!

Уже через мгновение живой, скрученный в узел комок пищал в руках разъяренного джинна.

– О! – вдруг успокоился Энке и даже слегка разжал хватку. – Бабка!