— Я сказала, что ты вызвал проститутку, — расплылась в провокационной улыбке, — шучу. Элитную эскортницу.

Разумовский обдал ее тяжестью фирменного темного прищура.

— Расслабься, просто один из секьюрити узнал меня и впустил. Мы решили тебя не беспокоить лишним звонком.

— И что всё это значит?

— М-да... — цокнула она с мнимым сожалением. — Раньше Вы были сообразительнее и не страдали интеллектуальными недомоганиями, Роман Аристархович.

— Видимо, «противоэмоциональный гондон в полный рост» пагубно влияет не только на сенсуальное восприятие, но и на мыслительные способности.

Её улыбка стала ещё шире:

— Жмёт? Засчитаем как смягчающее обстоятельство.

Элиза плавно подняла обе руки и ухватилась указательными пальцами за лямки бюстгальтера, дразняще медленным движением сбрасывая их вниз, но не стала избавляться от него полностью.

— Поясняю. Это, Разумовский, самая что ни на есть настоящая декларация о намерениях…

Рома никак не отреагировал на соблазнительный призыв.

Она предполагала, что с ним не будет легко… но не ожидала, что мужчина практически претенциозно обойдет её и поднимет платье, чтобы вручить его с подавляющей строгостью:

— Считай, декларация отклонена. А теперь возвращайся домой, Элиза.

А потом он просто развернулся к ней спиной и… ушел в сторону ванной.

Что ж. Предсказуемо.

Девушка направилась следом, вновь отбросив наряд на пол. И проигнорировав предупреждающий взгляд Разумовского на самом пороге, двинулась к раковинам, в невесомом прыжке опустившись ягодицами на мраморную столешницу рядом с ним. Показательно изящно перекинула ногу за ногу и вытянулась струной.

Он будто решил пренебречь её присутствием. Молча взял с деревянной подставки полотенце для лица и принялся тщательно сушить щеки. Затем выдвинул один из ящиков, достав электробритву, и уставился на себя в зеркало, подравнивая и без того аккуратную растительность.

Элиза подавляла понимающую улыбку, внимательно следя за ним. Она не знала ни одного другого мужчины, который в схожей ситуации сумел бы сохранить стойкое хладнокровие. Словно к нему каждый день являются полуголые девицы с одним конкретным замыслом, и в этом нет ничего из ряда вон выходящего.

Идея сорваться к нему посреди ночи вдруг показалась не просто безрассудством, а непростительной дурью. Если речь идет о Роме, нельзя быть уверенной в успехе подобной кампании. Это не тот экземпляр, который возможно прельстить безупречной внешностью и доступностью...

Девушка все же хмыкнула. Иронично. Насмехаясь над собой.

И отбросила прочь сомнения. Не время. Не место.

— Вызвать тебе такси? — очень сдержанно обратился к ней хозяин квартиры, закончив процедуру, но продолжая смотреть в зеркало на результат своих стараний.

— Я ошиблась. Ещё одна вещь, которая не изменилась в тебе, это — занудство. Я снова предлагаю себя, а ты... тормозишь процесс.

— Как минимум меня смущает, что тебе и так есть, кому себя предложить. Как максимум — мы оба имеем обязательства перед другими людьми.

— Ну, вот... опять ты руководствуешься скучными доводами…

— Скучными доводами? — он наконец-то повернулся к ней с нескрываемым удивлением. — Это ты сейчас про Дашкова, например?

— И про Елену Непрекрасную, — подтвердила с певучей язвительностью, склонившись ближе к нему. — Не стóит печься о чувствах своей секретутки, Разумовский, она ничего не узнает, гарантирую. И о нас с Алексом не переживай, мы в свободных отношениях.

— Тогда это многое объясняет… — раздраженно усмехнулся, качнув головой. — Я-то был уверен, что его связи на рабочем месте за твоей спиной называются изменой. А оказалось — свободными отношениями. Но, в отличие от вас, я в такие игры не играю.