- С Новым Годом!

- С Новым Годом, - ответила Аня. – Я сейчас… Миша, кажется, проснулся.

И сбежала к сыну.

Потому что находиться рядом было невыносимо. Потому что её по-прежнему тянуло к Егору – прижаться, обнять, раствориться в его руках. Потому что она боялась, что ещё одно слово, привычный, знакомый жест, особенный взгляд и тембр голоса, и она падёт к его ногам.

Пять счастливых лет невозможно вычеркнуть. В то время как разум кричал о предательстве и требовал выставить изменника вон, тело помнило его запах, его прикосновения. Помнило и… хотело всё вернуть.

Надеялось, что всё ещё можно исправить.

На её счастье, Миша и вправду заворочался, и Аня схватила его на руки, загородившись ребёнком, как самым надёжным и прочным щитом.

- Как он вырос! – Егор с жадностью смотрел на мальчика. – Дай мне его. Пожалуйста!

Он бережно взял сына на руки и просиял, потому что Миша тут же перестал кукситься, заулыбался и радостно задёргал ручками и ножками.

- Узнал! – Егор обернулся к Анне. – Ты видела? Он меня узнал! Ты же мой хороший!!!

«Он-то хороший и узнал, а ты его бросил, - пронеслось в голове. – Как ты мог так с нами? С ним?»

Бывший помрачнел, словно подслушал её мысли и покаянно пробормотал:

- Прости…

Аня неопределённо повела плечом и под предлогом воспользоваться «рекламной паузой», которую предоставил сын, сбежала на кухню. Якобы, чтобы спокойно разобрать пакеты, а на самом деле Анне нужна была передышка. Ну и разобрать то, что Горин принёс, тоже не помешает.

Как оказалось, он подготовился весьма основательно – несколько видов салатов и горячих блюд, сладости, соки, фрукты, бутылка вина и безалкогольное детское шампанское. Игрушки для грудничков, в том числе удобный шезлонг-качалка и два вида мобилей для кроватки. А так же пять новых бодиков, упаковка памперсов и куча всякой мелочи.

Удивительно, что Егор, во-первых, помнил не только вкусы бывшей жены, но даже размеры и предпочтения малыша. И, во-вторых, как он всё это дотащил, ведь к уже перечисленному прилагалась ещё ёлка вместе с украшениями?

Последние она обнаружила в одном из пакетов.

Похоже, Горин вынес Детский Мир и какой-то ресторан. Непонятно только, как он умудрился сделать покупки вечером тридцать первого? Ладно, ресторан – тот точно работает до утра. Но магазин для детей?

Мистика!

«Или шопинг начался задолго до сегодняшнего дня. Вещи, имею в виду, игрушки и прочее. А еда явно только что из печи…»

Но додумать ей не дали. Миша решил, что папа – это хорошо, но в некоторых вопросах он не поможет, нужна мама. Пришлось спешно мыть руки и заниматься сыном.

Заботы о ребёнке и прочие дела стёрли возникшую было неловкость и прошлые обиды.

Нет, не совсем. Нет, она не простила.

Разве что частично смягчилась, потому что сложно устоять, если мужчина просит прощения и изо всех сил пытается показать, насколько он виноват и как сильно хочет всё исправить.

Они вместе возились с ребёнком, а когда тот уснул, то сели за стол. И подняли-таки бокалы за Новый год, пусть встретить его вышло не по московскому времени, а вместе с жителями Праги или Вены.

- Аня, я так перед вами виноват, - произнёс Егор после пожеланий нового счастья. – Это словно наваждение было. Мне нет оправдания, я его и не прошу. Осознаю, что натворил, и как это выглядело. Но я прошу у тебя один шанс. Дай его нам, пожалуйста! Обещаю – больше никаких действий втихую, больше никаких недомолвок и прочего!

- Допустим, я поверю и прощу. И каким ты видишь наше будущее? – осторожно поинтересовалась Аня.

- Я больше никого, кроме тебя, слушать не стану. Что бы и кто бы мне ни говорил! Сначала спрошу тебя, и поверю тебе, а не другим, - выпалил Горин.