— Спроси у него сама, если не веришь.

Достав смятую пачку сигарет из заднего кармана потертых джинс и лавируя между рабочими столами коллег, он вышел из офиса, а я осталась сидеть на том же месте, смотря на захлопнутую им дверь из матового стекла.

Марат женат.

Как-то сами собой все кусочки пазла встали на свои места. Это же так очевидно! Он женат! Почему, почему я не догадалась об этом раньше? Почему? Как можно быть настолько слепой?!

Вот так бывает, раз! – с глаз будто падают шоры, и ты начинаешь видеть мир таким, какой он есть на самом деле. Его скрытность, звонки "по работе" шепотом в соседней комнате, его желание ночевать только у себя дома...

Резко поднявшись, уронила сумку. Красная коробка выпала и раскрылась: одна запонка, сверкнув бриллиантом, закатилась под стол. Мне хотелось растоптать эту коробку, разбить стекляшки и выкинуть все к чертям собачьим в мусорное ведро, отправив туда же следом свою душу, покалеченную очередным ударом. Но вместо этого я встала на колени, нашла потерянную запонку и, смахнув пылинку, любовно отправила подарок на своё законное место.

Девять утра. Голубь уже пришел.

— Марат Игнатович, можно? – заглянув в кабинет без стука и приветствия, спросила я.

Гладко выбритый, с аккуратно зачесанными волосами, он сидел во главе своего рабочего стола и явно удивился, увидев меня в такой ранний час.

— Подождите за дверью, я занят, — официальным тоном отчеканил он и перевел взгляд на толстого лысеющего мужчину в сером костюме, сидящего по правую руку.

— Простите, но это очень срочно.

Неслыханная дерзость. Толстяк оторвался от бумаг и поднял на меня заплывшие глазки, пристально разглядывая поверх дорогих очков в тонкой золотой оправе.

— Рыжова, ты совсем с ума сошла? – услышала шипение Светочки и почувствовала, как меня буквально затаскивают в приемную за рукав платья. – Извините, — заглянув в кабинет, быстро буркнула Мадам и захлопнула дверь.

В руках она держала бумажный стакан кофе, горячие капли которого звонко стучали, отскакивая от ее стильных лодочек.

– Ай, все из-за тебя! – поставив стакан на стол, она принялась дуть на обожженную руку. — Совсем умом тронулась, у Марата Игнатовича важный посетитель!

— Когда он освободится?

Я не испытывала ни малейшего угрызения совести по поводу ее травм. Более того – поделом!

— А я откуда знаю? И впредь, для особенно недалёких: если меня нет на месте, заходить сюда нельзя! Теперь я его секретарша, все вопросы к начальству – строго через меня!

— Да пошла ты, — бросила я и, не оборачиваясь, вышла из приемной в холл бизнес-центра.

— Чокнутая. Деревенщина! – услышала вслед.

Да и плевать, что там кудахчет эта пергидрольная истеричка, мне нужно увидеть Марата. Сейчас!

Смахнув с кожаного дивана оставленный кем-то каталог, я, сжимая в руках красную коробочку, принялась терпеливо ждать у дверей кабинета.

13. Часть 12

Город Н. 1997 год, июнь

Больно. Очень больно.

Я лежала, свернувшись калачиком на незастеленной кровати, в сотый раз обводя глазами витиеватый рисунок на настенном ковре.

В детстве я часто болела и, неделями валяясь с температурой, от нечего делать часами могла разглядывать причудливые завитушки, представляя, что это волшебный мир невиданных зверей, таящихся то в страшном лесу, то в замке короля, то в подземелье. Отчетливо различала волка в кустах, заячьи уши и даже трехглавого дракона. Сейчас же я видела перед собой потёртые уродливые закорючки. Детство кончилось.

— Сашенька, может, всё-таки чайку? С ромашкой. Я оладий напекла, – немного приоткрыв дверь комнаты, с надеждой спросила бабуля.